Обиженная невинность, пленники у внешнего зла, порабощенные чуждой нам стихией, от которой освобождаемся в историческом процессе, или мы преступники перед высшей правдой, грешники, порабощенные внутренней для нас
силой зла, за которую мы сами ответственны?
Неточные совпадения
Лишь церковная философия в
силах решить проклятые вопросы, лишь ей доступны проблемы свободы и
зла, личности и мирового смысла, реализма и брачной тайны познания.
Но отвлеченная философия не в
силах осмыслить мировой истории, не в
силах осветить источников
зла.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается человек от лживой идеи, что он лишь пленник у посторонней ему
злой стихии, что он обиженный внешней
силой, когда возвращается человеку его высшее достоинство, повелевающее самого себя считать виновником своей судьбы и ответственным за
зло.
Зло находится вне сферы бытия, рождается из небытия и в небытие возвращается; оно не обладает
силой, почерпнутой из божественного источника, и так же мало есть
сила, противоположная Богу, как бытие иное, конкурирующее.
Зло есть бессилие и потому не может ограничить абсолютной
силы.
После грехопадения человек не может уже свободно, своими естественными человеческими
силами спастись, вернуться к первоисточнику бытия, так как не свободен уже: природа его испорчена, порабощена стихией
зла, наполовину перешла в сферу небытия.
Начало
зла и образ диавола не есть самобытная
сила, конкурирующая с Богом, а — карикатура бытия, дух небытия.
Средние века, которые будут для нас вечным поучением и ко многим сторонам которых мы неустанно должны возвращаться, особенно поучительны сочетанием небесной мечты с земной
силой этого мира, лежавшего еще во
зле.
Смысл истории согласно Апокалипсису заключается в освобождении человеческих
сил для последней борьбы добра и
зла, Христа и Антихриста.
Все разрушительные смертоносные
силы природы в грехе зачались и бороться с ними нужно как со
злом.
Религиозно должен человек охранять себя и свою жизнь от
злых сил, собирать жизненные
силы для участия в деле спасения, осуществляемого мировой историей.
Все технические, экономические, политические, медицинские и в лучшем, светлом смысле магические способы противодействия
злым силам в свете религиозного сознания не отбрасываются, а лишь претворяются.
Смысл мировой истории не в благополучном устроении, не в укреплении этого мира на веки веков, не в достижении того совершенства, которое сделало бы этот мир не имеющим конца во времени, а в приведении этого мира к концу, в обострении мировой трагедии, в освобождении тех человеческих
сил, которые призваны совершить окончательный выбор между двумя царствами, между добром и
злом (в религиозном смысле слова).
Для победы над грядущим
злом растет
сила царства Божьего,
сила творческая; воплотится в будущем и высшее добро.
Зло не есть самобытное и абсолютное начало бытия,
зло есть творение, отпавшее от Бога и обоготворившее себя и свои
силы.
Слова «претерпевший до конца спасется» не значат, что нужно стремиться к страданию, страдать как можно больше, а значат, что нужно иметь как можно большую
силу сопротивления, принимать мужественно удары мирового
зла, вынести все до конца и не согнуться, не погибнуть.
Нельзя ответственность за страдание и
зло возлагать на других, на внешние
силы, на власть, на социальные неравенства, на те или иные классы: ответственны мы сами, как свободные сыны; наша греховность и наше творческое бессилие порождают дурную власть и социальные несправедливости, и ничто не улучшается от одной внешней перемены власти и условий жизни.
Языческое государство не может и не должно быть упразднено и отвергнуто, его функция остается в
силе, пока грех и
зло лежат на дне человеческой природы, но государство должно быть разоблачено как язычески-ветхозаветное, а не христиански-новозаветное.
— Что ты — и все вы — говорите человеку? Человек, — говорите вы, — ты плох, ты всесторонне скверен, ты погряз во грехах и скотоподобен. Он верит вам, ибо вы не только речами, но и поступками свидетельствуете ваше отрицание доброго начала в человеке, вы отовсюду внушаете ему безнадёжность, убеждая его в неодолимой
силе зла, вы в корне подрываете его веру в себя, в творящее начало воли его, и, обескрылив человека, вы, догматики, повергаете его ещё глубже в грязь.
Неточные совпадения
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во
зло свою доверенность и
силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
— Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой женщины сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я не
злой человек, я никогда никого не ненавидел, но ее я ненавижу всеми
силами души и не могу даже простить ее, потому что слишком ненавижу за всё то
зло, которое она сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Но это не только была неправда, это была жестокая насмешка какой-то
злой силы,
злой, противной и такой, которой нельзя было подчиняться.
Надо было избавиться от этой
силы. И избавление было в руках каждого. Надо было прекратить эту зависимость от
зла. И было одно средство — смерть.
— Знаю ваши с Сергеем Иванычем аристократические воззрения. Знаю, что он все
силы ума употребляет на то, чтоб оправдать существующее
зло.