Неточные совпадения
Пыль рассеялась. По-прежнему виден дворец и спокойная фигура старого
Короля. Толпа затихает. Гулянье продолжается. Вместе с тем в воздухе проносятся освежительные струи, как будто жар спал. Плавно и медленно выступает из толпы
Дочь Зодчего — высокая красавица в черных тугих шелках. Она останавливается на краю, прямо над скамьей, где сидит убитый тоскою Поэт, — и смотрит на него сверху.
Поднимает руку, указывая на
Короля. Толпа разрывает воздух воплем. В эту минуту рядом с черной фигурой появляется
Дочь Зодчего. Она стоит молча и неподвижно смотрит на толпу.
Где-то в толпе мелькает красный колпак Шута, и слышен сдержанный хохот его, покрываемый шипеньем.
Дочь Зодчего появляется на террасе и останавливается в нескольких шагах от
Короля. Толпа совершенно безмолвна. Над городом, как бы умершим от восторга ожидания, возвышаются только двое: Она и
Король.
Молчание не нарушается ни одним звуком. Бледнеет красная полоска зари.
Дочь Зодчего двинулась вперед. На расстоянии одного шага от
Короля она опускается на колени и прикасается устами к королевской мантии, складками лежащей на полу.
Дочь Зодчего(у ног
Короля)
В тот же миг разъяренная толпа хлынула на ступени за Поэтом. Снизу расшатываются колонны. Вой и крики. Терраса рушится, увлекая за собою
Короля, Поэта,
Дочь Зодчего, часть народа. Ясно видно, как в красном свете факелов люди рыщут внизу, разыскивая трупы, поднимают каменный осколок мантии, каменный обломок торса, каменную руку. Слышатся крики ужаса...
«Это слова… как будто Корделии!» [Корделия — младшая
дочь короля Лира из трагедии Шекспира «Король Лир» — олицетворение бескорыстной любви, верности и высокого понимания долга.] — подумал Обломов, глядя на Ольгу страстно…
Корделию,
дочь короля Лира [Корделия, дочь короля Лира, — действующие лица трагедии В.Шекспира «Король Лир».], он считал высшим идеалом всех женщин; нечто подобное он видел и в княгине, поразившей его, по преимуществу, своей чистотой и строгой нравственностью.
Таковы известные изображения: нежной
дочери короля Лира, Корделии; целомудренной римлянки Лавинии, дочери Тита Андроника; развенчанной Марии Антуанетты в минуту ее прощания с детьми; Алиции Паули Монти; Орлеанской Девы; св. Марии Магдалины, из русских — Ксении Годуновой, и, наконец, еще так изображена Констанция, вдова, устами которой Шекспир сказал красноречивейшее определение скорби.
Призадумался честной купец и, подумав мало ли, много ли времени, говорит ей таковые слова: «Хорошо, дочь моя милая, хорошая и пригожая, достану я тебе таковой хрустальный тувалет; а и есть он у
дочери короля персидского, молодой королевишны, красоты несказанной, неописанной и негаданной: и схоронен тот тувалет в терему каменном, высокиим, и стоит он на горе каменной, вышина той горы в триста сажен, за семью дверьми железными, за семью замками немецкими, и ведут к тому терему ступеней три тысячи, и на каждой ступени стоит по воину персидскому и день и ночь, с саблею наголо булатного, и ключи от тех дверей железныих носит королевишна на поясе.
Неточные совпадения
— Нельзя, наблюдаю, Михаил Иваныч; такая уж обязанность матери, чтобы
дочь в чистоте сохранить, и могу вам поручиться насчет Верочки. Только вот что я думаю, Михаил Иваныч: король-то французский какой был веры?
Вся история римского падения выражена тут бровями, лбами, губами; от
дочерей Августа до Поппеи матроны успели превратиться в лореток, и тип лоретки побеждает и остается; мужской тип, перейдя, так сказать, самого себя в Антиное и Гермафродите, двоится: с одной стороны, плотское и нравственное падение, загрязненные черты развратом и обжорством, кровью и всем на свете, безо лба, мелкие, как у гетеры Гелиогабала, или с опущенными щеками, как у Галбы; последний тип чудесно воспроизвелся в неаполитанском
короле.
Да, в то время // Стекалось в Киев много женихов. // Другая Ярославна за Индрика // Французского пошла, а третья
дочь — // За
короля венгерского Андрея. // Всем трем отец дал волю выбирать. // Тогда у нас свободней, Христиан, // И лучше было. В те поры у немцов // Был мрак еще, а в Киеве считалось // Уж сорок школ. Татары все сгубили.
У них отец торгует
дочерьми, // Жена торгует мужем и собою, //
Король народом, а народ свободой;
— Ваше королевское величество, — начинает Дорушка самым почтительным тоном, обращаясь к королю-Маше, — взгляните, как пышные розаны, расцвели наши сын и
дочь… Как они прелестны… Не угодно ли будет вашему королевскому величеству отдать им те роскошные подарки, которые заключены в этом драгоценном ларце. Прошу вас!