Дубенского он сразу определил: наверно из «технологического», с большим гонором, идей самых передовых, — может, уже побыл где-нибудь в местах «отдаленных», — нервный, на все должен смотреть ужасно серьезно, а хозяйское
дело считать гораздо ниже дела «меньшей братии».
Неточные совпадения
— Хорош! — повторила она страстным шепотом, нагнулась к нему лицом и сжала сильнее его руку. Вася! так он мне противен… Голоса — и того не могу выносить: шепелявит, по-барски мямлит. — Она сделала гримасу. — И такого человека, лентяя, картежника, совершенную пустушку,
считают отличным чиновником, важные
дела ему поручали, в товарищи прокурора пролез под носом у других следователей. Один чуть не двадцать лет на службе в уезде…
С какой стати? Во-первых, капитан в скором времени может попасть в его подчиненные, а во-вторых, Теркин давно держался правила — о сердечных
делах не болтать лишнего. Он
считал это большой «пошлостью».
И Теркину вспомнился тут его разговор на пароходе с тем писателем, Борисом Петровичем. Он ему прямо сказал тогда, что
считает такие затеи вредными. Там, в крестьянском быту, еще скорее можно вести такое артельное хозяйство, коли желаешь, сдуру или от великого ума, впрягать себя в хомут землепашца, а на заводе, на фабрике, в большом промысловом и торговом
деле…
— Сядь, сядь! Не бурли! Что это в самом
деле, Васенька! Такой дивный вечер, тепло, звездочки вон загораются. На душе точно ангелы поют, а ты со своими глупостями… Зачем мне твой вексель? Рассуди ты по-купечески… А еще деловым человеком
считаешь себя! Выдал ты мне документ. И прогорел. Какой же нам от этого профит будет? А?..
— Вот что я вам скажу, Кузьмичев, — искренней нотой начал он, кладя ему руку на колено. — Спасибо за то, что вы меня человеком другого покроя
считаете… И я перед вами кругом виноват. Зарылся… Одно слово!.. Хорошо еще, что можно наладить
дело. Угодно, чтобы я отъявился к следователю? Для этого охотно останусь на сутки.
Его глаза затуманенным взглядом остановились на фасаде дачи, построенной в виде терема, с петушками на острых крышах и башенкой, где он устроил себе кабинет. Ведь здесь они не живут, а скрываются. И
дела его пошли бойко на утаенные деньги, и та, кого
считают его женой, украдена им у законного мужа.
— Уж не знаю, как вам сказать…
считает нас, быть может, кулаками и мироедами… Мы еще в те поры ему с Иваном Прокофьичем говорили: «ничего-то из вашего товарищества не выйдет путевого, коли вы Малмыжского с его клевретами думаете допустить до этого самого
дела»… Так оно и вышло!
Куда? Где у него дом?.. Все разлетелось прахом… В каких-нибудь две недели. Он начал
считать на пальцах
дни с приезда на дачу около посада, и не выходило полного месяца; а со смерти Калерии — всего двенадцать
дней: три на дорогу в Москву, два в Москве и у Троицы, три на поездку в Кладенец, да здесь он четвертый
день.
Она и без того побаивается тети Павлы. С ней она больше молчит, ни одним словом ей не возражает. В доме эта тетка — главное лицо, и папа ее побаивается. Все ее
считают ужасно умной. Что ж тут мудреного? Целые
дни лежит в длинном кресле с пюпитром и думает или книжку читает. Сажала она ее читать себе вслух, но осталась недовольна...
— Вольноотпущенный, мальчиком в дворовых писарях обучался, потом был взят в земские, потом вел
дело и в управителях умер… Матушка мне голос и речь свою передала и склонность к телесной дебелости… Обликом я в отца… Хотя матушка и
считала себя, в некотором роде, белой кости, а батюшку от Хама производила, но я, грешный человек, к левитову колену никогда ни пристрастия, ни большого решпекта не имел.
И вот до сих пор меня нет-нет, да и всколыхнет, как подумаю, что этот самый заем дал мне ход; от него я в два года стал коли не миллионщиком, каким ты меня
считаешь, так человеком в больших
делах.
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За
дело принялась. // Три года, так
считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Дворянин, например,
считал бы за первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько
дела: есть люди, которым помогать; есть отечество, которому служить.
Это не мешало ей однако
считать это
дело очень важным.
Это было одно из того, что он решил сказать ей. Он решился сказать ей с первых же
дней две вещи — то, что он не так чист, как она, и другое — что он неверующий. Это было мучительно, но он
считал, что должен сказать и то и другое.
В эту минуту Вронский в глазах Сергея Ивановича был важный деятель для великого
дела, и Кознышев
считал своим долгом поощрить его и одобрить. Он подошел к нему.