Неточные совпадения
«Нет, она не барское дитя», — сказал он себе тогда же, и с этой самой минуты у них пошел разговор все живее и живее, и она ему рассказала под гул голосов, что муж ее
уехал на следствие, по поручению прокурора, по какому-то важному убийству, что она всего два года как кончила курс и замужем второй год, что отец и мать ее — по старой вере, отец перешел в единоверие только недавно, а прежде
был в «бегло-поповской» секте.
Как
было еще раз видеться с ней? На возвратном пути угодил он сюда не раньше как через месяц, остановился без всякой нужды, искал инженера, искал адвоката: ни того, ни другого не оказалось —
уехали в Нижний на ярмарку.
Домика, куда он провожал ее, не мог он распознать; ходил справляться, где живет следователь Рудич; ему сказали — где; он два раза прошел мимо окон. Никого не
было видно, и, как ему показалось, даже как будто господа
уехали, потому что со двора в трех окнах ставни
были заперты, а с улицы шторы спущены.
Он
уехал почти возмущенный. Ее письма утишили эту хищническую бурю. Сначала он причислял ее к тем ехидным бабенкам, что не отдаются любимому человеку не потому, чтобы
были так чисты и прямы душой, а из особого рода задорной гордости, — он таких знавал.
— Вася! Я готова
уехать с тобой. На том же пароходе, так вот, как я
есть… в одном платье… Но не
будешь ли ты сам упрекать меня потом за то, как я обошлась с мужем? Я ему скажу, что люблю другого и не хочу больше жить с ним. Надо его дождаться… Для тебя я это делаю…
Иван Прокофьич, прощаясь с приемышем, сказал ему: — Вася!.. Ты хоть не кровный мой сын, а весь в меня! Мать сильно сокрушалась, лежала разбитая, целые дни разливалась-плакала. Это Теркина еще больше мозжило, и как только
уехал домой отец, ему начало делаться хуже. Хоть он все время
был на ногах, но доктор определил воспаление легкого.
Директор к посту
уехал в командировку за границу осматривать образцовые дома и лечебницы; вернуться должен
был уже к Троице. Несветов заступил его место.
Сегодня утром он не застал его в усадьбе. Усатин
уехал в город за двадцать верст, и его ждали к обеду. Он должен
был вернуться прямо в контору.
Тотчас же, не умываясь, он присел к столу, достал из своего дорожного мешка бумаги и конверт и быстро написал письмо Арсению Кирилычу, где прямо говорил, что ему трудно
будет отказываться и он просит не пенять на него за то, что
уехал, не простившись, на пароходную пристань.
Не хотелось ему иметь перед Усатиным вид человека, который точно перед ним провинился. Правда, он
уехал из усадьбы вроде как тайком; но мотив такого отъезда не трудно
было понять: не желал пачкаться.
Это
было начало тринадцатого ноктюрна Фильда. Она знала его наизусть и очень давно, еще гимназисткой, когда ей давал уроки старичок пианист, считавшийся одним из последних учеников самого Фильда и застрявший в провинции. Тринадцатый ноктюрн сделался для нее чем-то символическим. Бывало, когда муж разобидит ее своим барством и бездушием и
уедет в клуб спускать ее прид/анные деньги, она сядет к роялю и, часто против воли, заиграет этот ноктюрн.
Собрались они тотчас после обеда. Серафимы не
было дома: она с утра
уехала в посад за какими-то покупками.
И чего он ждал? Почему не
уехал с Калерией? Зачем поддался ее просьбам? Ведь он мог бы домчать ее до деревни и сейчас же назад, и отправиться в посад на той же лошади… Сегодня сильной жары не
будет. Только бы ему не видеться до вечера с Серафимой.
В господских комнатах дачи все
было безмолвно. Пятый день пошел, как Серафима
уехала и взяла с собою Степаниду. Ее вещи отвезли на подводе.
Приказчик Низовьева занимал чистенький домик, на выезде. Он до обеда
уехал в город — приготовить квартиру, где и Теркин должен
был остановиться, вместе с Низовьевым. От него узнал он, что предводителем в уезде — Петр Аполлосович Зверев.
В комнате Марфы Захаровны угощение шло обычным порядком. К обеду покупщик не приехал, а обед
был заказан особенный. Иван Захарыч и Павла Захаровна волновались. Неспокойно себя чувствовал и Первач, и у всех явилось сомнение: не проехал ли Теркин прямо в город. Целый день в два приема осматривал он с своим „приказчиком“ дальний край лесной дачи, утром
уехали спозаранку и после завтрака тоже исчезли, не взяв с собою таксатора.
Перекинуло на еловый лес Зверева, шедший подковой в ста саженях от завода, в сторону заказника Черносошных, теперь уже компанейского."Петьки"так он и не дождался. Предводитель
уехал в губернский город. На заводе оставался кое-кто, но тушить лесной пожар, копать канавы, отмахивать ветвями некому
было. Пришлось сбивать народ в деревушке верст за пять и посылать нарочных в Заводное, откуда, посуливши им по рублю на брата, удалось пригнать человек тридцать.
Василий Иваныч после пожара два раза ездил в губернский город и дальше по Волге за Нижний; писал с дороги, но очень маленькие письма и чаще посылал телеграммы. Вчера он только что вернулся и опять
уехал в уездный город. К обеду должен
быть домой.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше
уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его в Италию // Сулились, да
уехали… // А он бы рад-радехонек — // Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… // Собаки дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело
есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Затем графиня рассказала еще неприятности и козни против дела соединения церквей и
уехала торопясь, так как ей в этот день приходилось
быть еще на заседании одного общества и в Славянском комитете.
— Я
буду, — отвечала Варенька. — Они собираются
уезжать, так я обещалась помочь укладываться.
Но слова
были сказаны, и Алексей Александрович
уехал, ничего не сказав.