Неточные совпадения
Капитан только что собрался
пить чай и сдал команду помощнику. Он поднялся из общей каюты первого класса, постоял в дверях рубки и потом оглянулся вправо на пассажиров, ища кого-то глазами.
В рубке первого класса, кроме комнатки, где купец с женой
пили чай, помещалась довольно просторная каюта, откуда вышел еще пассажир и окликнул тотчас же
капитана, но тот не услыхал сразу своего имени.
Он
был такого же видного роста, как и
капитан Кузьмичев, но гораздо тоньше в стане и помоложе в лице.
Во второй раз он окликнул
капитана звучным голосом, в котором
было гораздо больше чего-то юношеского, чем в фигуре и лице мужчины лет тридцати.
Когда «Бирюч» причалил к пристани в Нижнем,
было уже за полночь. Теркин отдал свой чемодан матросу и, проходя мимо
капитана, отбиравшего билеты, спросил его...
Тон
капитана пришелся Теркину по сердцу. И весь этот интимный разговор прошел без ближайших свидетелей. Около никто не сидел, и чтобы не очень
было слышно, Теркин придвинулся к самому кожуху.
— Экземпляр! — шепотом сказал
капитан и крикнул в дверку буфета: — Илья!.. Снаряди-ка нам чаю порцию. Со сливками, и сухарей, коли
есть, а то так булку.
Ответ Теркина заставил Перновского обернуть голову в его сторону и оглядеть статного, красивого пассажира. На
капитана он не желал смотреть: злился на него второй день после столкновения между Василем и Казанью. Он хотел даже пересесть на другой пароход, да жаль
было потерять плату за проезд.
— Запамятовали? — спросил
капитан и засмеялся, откинув голову. — Будто?.. Сколько это лет
было тому, Василий Иваныч?
Окрик
капитана, доставшийся ему два дня перед тем, угроза высадить «за буйство», все еще колом стояли у него в груди, и он боялся, как бы ему не выйти из себя, не нарваться на серьезную неприятность.
Капитан способен
был высадить его на берег, а потом поди судись с ним!
— Вам, коли судьба со мною столкнула, надо бы потише
быть! Не одну свою обиду я на вас вымещаю, вместе вот с
капитаном, а обиду многих горюнов. Вот чт/о вам надо
было напомнить. А теперь можете проследовать в свою каюту!
Что мог он сделать с этими «мерзавцами»? Пока он на пароходе, он — в подчинении
капитану. Не пойдет же он жаловаться пассажирам! Кому? Купчишкам или мужичью? Они его же на смех поднимут. Да и на что жаловаться?.. Свидетелей не
было того, как и что этот «наглец» Теркин стал говорить ему — ему, Фрументию Перновскому!
Оба они издевались над ним самым нахальным манером. Оставайся те пассажиры, что
пили пиво за другим столом, и дай он раньше, еще при них «достодолжный» отпор обоим наглецам, и Теркин, и разбойник
капитан рассказали бы его историю, наверно, наверно!
Но ведь это
будет позорное бегство! Значит, он проглотил за «здорово живешь» такой ряд оскорблений? И от кого? От мужика, от подкидыша! От пароходного
капитана, из бывших ссыльных, — ему говорил один пассажир, какое прошедшее у Кузьмичева.
— Нет-с! — крикнул начальническим звуком Кузьмичев. — Ежели, господа, каждый пассажир
будет на
капитана с кулаками лезть, так ему впору самому высадиться.
— Позвольте вам сказать…
Капитан не приказывает
быть около руля.
Теркин не хотел поднимать истории. Он мог отправиться к
капитану и сказать, кто он. Надо тогда выставляться, называть свою фамилию, а ему
было это неудобно в ту минуту.
Не
будь необходимости проехать до Нижнего тихонько, не называя себя, избегая всякого повода выставляться, он бы и теперь заставил
капитана «прибрать всю эту нечисть» внутрь, приказать татаркам сидеть в каютах, чт/о обыкновенно и делается на пароходах получше, с б/ольшим порядком.
— Как же ты не хочешь понять, Сима (Теркин начал краснеть)! Я довел Перновского до зеленого змея — это первым делом; а вторым — я видел, как он полез на
капитана с кулаками, и мое показание
было очень важно… Мне сам следователь сказал, что теперь дело кончится пустяками.
Он не стал уноситься вдаль. Ему хотелось сохранить в себе настроение, с каким он оставил домик Аршаулова. Пароход вдруг напомнил ему его разговор с писателем, Борисом Петровичем, когда в нем впервые зажглась жажда исповеди, и
капитан Кузьмичев своим зовом
пить чай не дал ему высказаться.
По бокам, подобрав ноги углом, сидели
капитан Кузьмичев и Аршаулов, все такого же болезненного вида, как и год назад; очень слабый и потемневший в лице, одетый тепло, в толстое драповое пальто, хотя
было и в тени градусов восемнадцать.
Его послали на кумыс; он с трудом согласился; но захотел навестить сначала Теркина и прибежал к нему накануне на пароходе.
Капитан Кузьмичев — теперь командир"Батрака" — зашел в Заводное грузить дрова и местный товар; но просидел целые сутки из-за какой-то починки. Он должен
был везти Аршаулова книзу, до самой Самары.
— Я пешком добреду до перевоза. На пароме перееду. Антон Пантелеич проводит вас до Заводного. Ну, дорогой Михаил Терентьевич! в добрый путь!.. На пароходе не извольте храбриться. Как семь часов вечера — в каюту…
Капитану я строго-настрого вменяю в обязанность иметь над нами надзор. И в Самаре не извольте умничать — противиться лекарям…
Пейте бутылок по пяти кумысу в день — и благо вам
будет.
Неточные совпадения
На дороге обчистил меня кругом пехотный
капитан, так что трактирщик хотел уже
было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.
Мало того, начались убийства, и на самом городском выгоне поднято
было туловище неизвестного человека, в котором, по фалдочкам, хотя и признали лейб-кампанца, но ни капитан-исправник, ни прочие члены временного отделения, как ни бились, не могли отыскать отделенной от туловища головы.
Я же, с своей стороны, изведав это средство на практике, могу засвидетельствовать, что не дальше, как на сих днях благодаря оному раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который и
был вследствие того представлен мною к увольнению от должности.
3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет,
был уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.
Так, например, он говорит, что на первом градоначальнике
была надета та самая голова, которую выбросил из телеги посланный Винтергальтера и которую капитан-исправник приставил к туловищу неизвестного лейб-кампанца; на втором же градоначальнике
была надета прежняя голова, которую наскоро исправил Байбаков, по приказанию помощника городничего, набивши ее, по ошибке, вместо музыки вышедшими из употребления предписаниями.