Неточные совпадения
Беззвучно и жарко было
на этой площадке, где
пахло теплыми старыми бревнами наружной стены. Только подальше за дощатой дверью, приходившейся посредине галерейки, жужжал шмель.
Не сразу уразумел он,
на чем произошла «заминка» в новом акционерном предприятии, пущенном в ход Арсением Кирилычем. Как он ни прикрывал того, что стряслось в Москве, своей диалектикой, но «уголовщиной»
запахло.
Он поднял штору, открыл окно и поглядел
на даль, в сторону берега, где круто обрывался овраг. Все было залито розовым золотом восхода… С реки
пахнуло мягкой прохладой.
«Немножко как будто смахивает
на бегство, — подумал он про себя по пути к пристани. — И от чего я бегу? От уголовщины или от дела с дурным
запахом?»
В воздухе, засвежевшем под частыми, уже осенними облаками, носился плодовый
запах, как бывало
на Варварской площади, в Москве, или теперь
на Болоте, о ту же пору дня.
Сзади и с боков
на него напирала стена богомольцев перед драгоценной ракой. Густой
запах шел от всех этих зипунов, понев, лаптей, смазанных сапог. Чад от восковых свеч вился заметными струями в разреженном воздухе Троицкого собора. Со стен, закоптелых и расписанных во все стороны, глядели
на него лики угодников.
Толпа, где все так же
пахло мужиком и бабой, вытеснила его из Троицкого собора, и он опять очутился
на площадке, где
на мостовой сидели богомольцы и нищие, и где розовая колокольня, вытянутая вверх
на итальянский манер, глядела
на него празднично и совсем мирски, напоминала скорее о суетной жизни городов, о всяких парадах и торжествах.
В каменном скитском здании долго глядел он вниз
на тот придел, где весь иконостас чернеет штучным деревом. Тишина обволакивала его. Свет мягко выделял контуры резьбы и лики местных икон…
Запах кипариса чувствовался в воздухе.
Поехали. С мягкой вначале дороги долгуша попала
на бревенчатую мостовую улицы, шедшей круто в гору между рядами лавок с навесами и галерейками. Теркин вглядывался в них, и у него в груди точно слегка саднило. Самый
запах лавок узнавал он — смесь рогож, дегтя, мучных лабазов и кожи. Он был ему приятен.
«Доблесть князя да церковный чин, — думал Теркин, сидя
на краю вала, — и утвердили все. Отовсюду стекаться народ стал, землю
пахал, завел большой торг. И так везде было. Даже от раскола, пришедшего сюда из керженецкого края, не распался Кладенец, стоит
на том же месте и расширяется».
Захотелось ему войти в калитку, совсем по-детски потянуло туда,
на дворик, с погребицей в глубине и навесом и с крылечком налево, где, бывало, старуха сидит и разматывает «тальки» суровой пряжи. Он тут же, за книжкой… По утрам он ходил к «земскому» и знал уже четыре правила. Из сарайчика идет
запах серы, к которому все давно привыкли.
Она отворила ворота, и Николай взял лошадь под уздцы. Долгуша въехала
на крытый глухой двор, где Теркина охватила прохлада вместе с
запахом стойл и коровника, помещавшихся в глубине. Стояли тут две телеги и еще одна долгуша, лежало и много всякой другой рухляди. Двор смотрел зажиточно. Изба — чистая, с крылечком.
На ставнях нарисованы горшки с цветами, из окон видны занавески.
Силоамский побежал вверх по крутым ступенькам лестницы и отворил дверь. Когда Теркин проходил мимо,
на него
пахнуло водкой. Но он уже не чувствовал ни злобы, ни неловкости от этой встречи. Вся история с его наказанием представлялась ему в туманной дали. Не за себя, а скорее за отца могло ему сделаться больно, если б в нем разбередили память о тех временах. Бывший писарь был слишком теперь жалок и лакейски низмен… Вероятно, и остальные «вороги» Ивана Прокофьича показались бы ему в таком же роде.
Зальце в три окна служило и спальней, и рабочей комнатой сыну: облезлый ломберный стол с книгами, клеенчатый убогий диван, где он и спал, картинки
на стенах и два-три горшка с цветами, — все очень бедное и старенькое. Краска пола облупилась. Окурки папирос виднелись повсюду. Окна были заперты.
Пахло жилой комнатой больного.
На ломберном столе ютилась низенькая лампочка, издавая
запах керосина. Комната стояла в полутьме. Но Теркину, сидевшему рядом с Аршауловым
на кушетке, лицо хозяина было отчетливо видно. Глаза вспыхивали во впадинах, впалые щеки заострились
на скулах, волосы сильно седели и
на неправильном черепе и в длинной бороде. Он смотрел старообразно и весь горбился под пледом, надетым
на рабочую блузу.
И
на Саню каждое после обеда в комнате тети Марфы нападало особое состояние, вместе с
запахом от стен какими-то травами, от лакомств, кофе с густыми пенками и наливок. Ей сейчас же захочется болтать, смеяться, петь, целоваться.
— В вас, почтеннейший Василий Иваныч, — говорил Низовьев, тихо улыбаясь, сквозь дым папиросы со слащавым
запахом, — мне приятно было видеть представителя новой генерации деловых людей
на европейский образец. Вы берете товар лицом. Мне нет надобности продавать дачу за бесценок. Если она не найдет себе такого покупателя, как ваша компания,
на сруб у меня ее купят
на двадцать процентов дороже.
За рекой поднималась дымка тумана. Оттуда тянуло
запахом поемных лугов. Ей дышалось легко-легко, и голова была возбуждена. И не
на тот лад, как всегда, после сиденья в комнате тети Марфы за лакомствами и наливками.
Дом был запущен; в верхнем этаже штучный паркетный пол вынут в нескольких комнатах; мебели — никакой, стены облупились; да и в нижнем этаже, кроме кабинета хозяина, все остальное
пахнет дворянской грязцой и скудостью. Но парк наполнил его стародавним чувством, которое заново воскресло и еще ярче, чем
на колокольне села Заводного, когда он по приезде туда лазил
на нее, о вечернях.
Теркин оглядел стены, мебель с ситцевой обивкой, картину над диваном и свою постель, с тонким свежим бельем.
На ночном столике поставили графин и стакан.
Пахло какими-то травами. За постелью дверь вела в комнату, где ему послышались мягкие шаги.
— Господи! — перебила она себя. — Так хорошо!.. Воздух!..
Пахнет как! Река наша — все та же. Давно ли? Каких-нибудь два года, меньше того… Тоже
на берегу… и
на этом самом… А? Вася? Тебе неприятно? Прости, но я не могу. Во мне так же радостно екает сердце. Точно все это сон был, пестрый такой, тяжелый, — знаешь, когда домовой давит, — и вот я проснулась… в очарованном саду… И ты тут рядом со мной! Господи!..