Голова
работала днем и ночью. Жажда покончить с собою все росла и переходила в ежеминутную заботу. Выздоровление шло от этого туго: опять показалось кровохарканье, температура поднялась, ночью случался бред. Он страшно похудел; но ему было все равно, — только бы уйти «от жизни».
Неточные совпадения
В первые
дни Теркин не верил своим глазам: ни мрачного нумера с вонючим тюфяком, ни решеток, ни зверских дядек; ходи, где дозволено, по двору, по саду,
работай в поле, на гумне или в мастерской. Он боялся заглядывать в отделение буйных, и в то же время его тянуло туда.
До сих пор живьем прыгают перед ним две фигуры. Одна то и
дело бродила по роще, где тихие сидели и в жар некоторые шили или читали. Она не могла уже ни
работать, ни читать. На голове носила она соломенную шляпу высоким конусом, с широкими полями, и розовую ситцевую блузу. Выдавала себя за княжну Тараканову.
— Сами видите, батюшка, как живем. Пенсии я не выхлопотала от начальства. Хорошо еще, что в земской управе нашлись добрые люди… Получаю вспомоществование. Землица была у меня… давно продана. Миша без устали
работает, пишет… себя в гроб вколачивает. По статистике составляет тоже ведомости… Кое-когда перепадет самая малость… Вот теперь в губернии хлопочет… на частную службу не примут ли. Ежели и примут, он там года не проживет… Один
день бродит, неделю лежит да стонет.
Он не для „кубышки“
работает, а для общенародного
дела.
Но вот мы вышли в Великий океан. Мы были в 21˚ северной широты: жарко до духоты.
Работать днем не было возможности. Утомишься от жара и заснешь после обеда, чтоб выиграть поболее времени ночью. Так сделал я 8-го числа, и спал долго, часа три, как будто предчувствуя беспокойную ночь. Капитан подшучивал надо мной, глядя, как я проснусь, посмотрю сонными глазами вокруг и перелягу на другой диван, ища прохлады. «Вы то на правый, то на левый галс ложитесь!» — говорил он.
— Я бы устроила так, чтобы всем было весело… Да!.. Мама считает всякое веселье грехом, но это неправда. Если человек
работает день, отчего же ему не повеселиться вечером? Например: театр, концерты, катание на тройках… Я люблю шибко ездить, так, чтобы дух захватывало!
Здесь жили профессионалы-нищие и разные мастеровые, отрущобившиеся окончательно. Больше портные, их звали «раками», потому что они, голые, пропившие последнюю рубаху, из своих нор никогда и никуда не выходили.
Работали день и ночь, перешивая тряпье для базара, вечно с похмелья, в отрепьях, босые.
Так Мыльников и делал: в неделю
работал день или два, а остальное время «компанился». К нему приклеился и Яша Малый, и зять Прокопий, и машинист Семеныч. Было много и других желающих, но Мыльников чужим всем отказывал. Исключение представлял один Семеныч, которого Мыльников взял назло дорогому тестюшке Родиону Потапычу.
Ночь была мучительна. Кровать подо мною подымалась, опускалась и вновь подымалась — плыла по синусоиде. Я внушал себе: «Ночью — нумера обязаны спать; это обязанность — такая же, как работа днем. Это необходимо, чтобы
работать днем. Не спать ночью — преступно…» И все же не мог, не мог.
Неточные совпадения
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни
день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не
работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!
— Если ты признаешь это благом, — сказал Сергей Иванович, — то ты, как честный человек, не можешь не любить и не сочувствовать такому
делу и потому не желать
работать для него.
— С его сиятельством
работать хорошо, — сказал с улыбкой архитектор (он был с сознанием своего достоинства, почтительный и спокойный человек). — Не то что иметь
дело с губернскими властями. Где бы стопу бумаги исписали, я графу доложу, потолкуем, и в трех словах.
Левину невыносимо скучно было в этот вечер с дамами: его, как никогда прежде, волновала мысль о том, что то недовольство хозяйством, которое он теперь испытывал, есть не исключительное его положение, а общее условие, в котором находится
дело в России, что устройство какого-нибудь такого отношения рабочих, где бы они
работали, как у мужика на половине дороги, есть не мечта, а задача, которую необходимо решить. И ему казалось, что эту задачу можно решить и должно попытаться это сделать.
— Вы бы лучше думали о своей работе, а именины никакого значения не имеют для разумного существа. Такой же
день, как и другие, в которые надо
работать.