Неточные совпадения
Она была «порядочная», без сомнения, держала
себя совсем прилично, хотя и смело, и одета была чудесно. До сих пор он помнит черную большую шляпу с яркими цветами, покрытую кружевом, откуда, точно из-под навеса, глядели ее глаза и улыбались ему. Да, сразу начали улыбаться. Он было подумал: она над ним посмеивается, что он
сидит таким дураком.
— Почему же ты не хочешь? — порывисто спросила она. — Думаешь, я тебе в этом не помощница?.. Нет, Вася, я хочу все делить с тобой. Не в сладостях одних любовь
сидит. Если я тебе полчаса назад сказала, что без обеспечения нельзя женщине… верь мне… сколько бы у меня ни оказалось впоследствии денег, я не для
себя одной. Чего же тебе от меня скрытничать!
Даже по прошествии десяти с лишком лет Теркин не мог дать
себе ясного отчета в том, чего в нем было больше — притворства или настоящей психопатии? По крайней мере, в первые дни после того, как он бросился на лазаретного сторожа, и доктор с Терентьевым начали верить в его умственное расстройство; быть может, одна треть душевного недомогания и была, но долю притворства он не станет и теперь отрицать. В нем
сидела тогда одна страстная мысль...
До сих пор живьем прыгают перед ним две фигуры. Одна то и дело бродила по роще, где тихие
сидели и в жар некоторые шили или читали. Она не могла уже ни работать, ни читать. На голове носила она соломенную шляпу высоким конусом, с широкими полями, и розовую ситцевую блузу. Выдавала
себя за княжну Тараканову.
В нем крючкотворец
сидит, законник, сыщик, „представитель общественной совести“, как он величает
себя.
Не будь необходимости проехать до Нижнего тихонько, не называя
себя, избегая всякого повода выставляться, он бы и теперь заставил капитана «прибрать всю эту нечисть» внутрь, приказать татаркам
сидеть в каютах, чт/о обыкновенно и делается на пароходах получше, с б/ольшим порядком.
У него на душе осталось от Кремля усиленное чувство того, что он «русак». Оно всегда
сидело у него в глубине, а тут всплыло так же сильно, как и от картин Поволжья. Никогда не жилось ему так смело, как в это утро. Под рукой его билось сердце женщины, отдавшей ему красоту, молодость, честь, всю будущность. И не смущало его то, что он среди бела дня идет об руку с беглой мужней женой. Кто бы ни встретился с ними, он не побоится ни за
себя, ни за беглянку.
Такой оборот разговора Теркин нашел очень ловким и внутренне похвалил
себя. — Пытал?.. Ха-ха!.. Я вам, Теркин, предлагал самую простую вещь. Это делается во всех «обществах». Но такой ригоризм в вас мне понравился. Не знаю, долго ли вы с ним продержитесь. Если да, и богатым человеком будете — исполать вам. Только навряд, коли в вас
сидит человек с деловым воображением, способный увлекаться идеями.
Он не видал раньше ее фотографии; представлял
себе не то «растрепанную девулю», не то «черничку». Чтение ее письма дало ему почуять что-то иное. И когда она точно выплыла перед ним, — они
сидели на террасе, — и высоким вздрагивающим голосом поздоровалась с ними, он ее всю сразу оценил. Ее наружность, костюм, тон, манеры дышали тем, что он уже вычитал в ее письме к Серафиме.
Тут только он вспомнил, что с утра не видал Серафимы, пил чай один, пока она спала, и
сидел у
себя наверху до сих пор.
Она уже
сидела в постели, и Чурилин держал перед ней ее ящичек, откуда она уже достала корпию и бинт и обматывала
себе плечо, подмышку. Один рукав кофты она спустила, и в первые минуты присутствие Теркина не стесняло ее; потом она взглянула на него с краской на щеках и выговорила потише...
Сел он на скамейку, на самом крутом месте, и
сидел долго, больше получаса, не оглядывался на красоту места, не насиловал
себя на особое душевное настроение.
На носовой палубе
сидел Теркин и курил, накинув на
себя пальто-крылатку. Он не угодил вверх по Волге на собственном пароходе «Батрак». Тот ушел в самый день его приезда в Нижний из Москвы. Да так и лучше было. Ему хотелось попасть в свое родное село как можно скромнее, безвестным пассажиром. Его пароход, правда, не всегда и останавливался у Кладенца.
Теркин
сидел с опущенной головой, и в руке его тлела закуренная папироса. Он нашел бы доводы против того, чем закончил Аршаулов, но ему захотелось слиться с пламенным желанием этого бедняги, в котором он видел гораздо больше душевного равновесия, чем в
себе.
У сухоручки Первач
сидел больше часа и вышел от нее как раз в ту минуту, когда к крыльцу подъехал тарантас. Из города вернулся Иван Захарыч и прошел прямо к
себе.
Ничего ему не сказал и Теркин. Оба
сидели на мшистом пне и прислушивались к быстро поднявшемуся шелесту от ветерка. Ярко-зеленая прогалина начала темнеть от набегавших тучек. Ближние осины, березы за просекой и большие рябины за стеной елей заговорили наперебой шелковистыми волнами разных звуков. Потом поднялся и все крепчал гул еловых ветвей, вбирал в
себя шелест листвы и расходился по лесу, вроде негромкого прибоя волн.
Вот Саня уже подбежала к скамье, где
сидит ее жених. Сдержанная усмешка смягчает строгое лицо Федосеевны. Про
себя она смекает, что счастие своей воспитанницы вышло через нее. Не наберись она тогда смелости, не войди прямо к приезжему, чужому человеку и не тронь его сердца — не вышло бы ничего.
Неточные совпадения
Питался больше рыбою; //
Сидит на речке с удочкой // Да сам
себя то по носу, // То по лбу — бац да бац!
— Я уж на что глуп, — сказал он, — а вы еще глупее меня! Разве щука
сидит на яйцах? или можно разве вольную реку толокном месить? Нет, не головотяпами следует вам называться, а глуповцами! Не хочу я володеть вами, а ищите вы
себе такого князя, какого нет в свете глупее, — и тот будет володеть вами!
— Это точно, что с правдой жить хорошо, — отвечал бригадир, — только вот я какое слово тебе молвлю: лучше бы тебе, древнему старику, с правдой дома
сидеть, чем беду на
себя накликать!
Когда они вошли, девочка в одной рубашечке
сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были в соседней комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между
собой изъясняться.
Он
сидел на своем кресле, то прямо устремив глаза вперед
себя, то оглядывая входивших и выходивших, и если и прежде он поражал и волновал незнакомых ему людей своим видом непоколебимого спокойствия, то теперь он еще более казался горд и самодовлеющ.