Неточные совпадения
Теснота и давка ужаснейшая. Я сделала глупость, что поехала одна. Мне стало очень неловко. Я спросила у капельдинера, где можно взять
ложу. Достала я билет. Все бельэтажи были уже заняты. Мне пришлось засесть в
ложу первого яруса.
Сидеть одной Бог знает
на что похоже. Рядом — невозможные маски с пьяными мужчинами… Что делать? Я покорилась своей участи.
Но будто им весело? — спрашивала я себя. По крайней мере три четверти мужчин
сидят, выпуча глаза, или стоят и глупо улыбаются. Я ни к кому не подходила, и
на меня никто не обратил внимания: я была уж очень укутана.
На танцы мне не хотелось смотреть. Говорят, что это все наемные танцоры. Из
ложи я заметила только одного пьеро. Наверно, куафер. Он меня рассмешил, очень уж ломался, и руками, и ногами…
Неточные совпадения
Он уж не видел, что делается
на сцене, какие там выходят рыцари и женщины; оркестр гремит, а он и не слышит. Он озирается по сторонам и считает, сколько знакомых в театре: вон тут, там — везде
сидят, все спрашивают: «Что это за господин входил к Ольге в
ложу?..» — «Какой-то Обломов!» — говорят все.
Рядом с нею
сидела сморщенная и желтая женщина лет сорока пяти, декольте, в черном токе, с беззубою улыбкой
на напряженно озабоченном и пустом лице, а в углублении
ложи виднелся пожилой мужчина, в широком сюртуке и высоком галстуке, с выражением тупой величавости и какой-то заискивающей подозрительности в маленьких глазках, с крашеными усами и бакенбардами, незначительным огромным лбом и измятыми щеками, по всем признакам отставной генерал.
— А что, в театре он будет? — прибавил он, взглянув
на губернаторскую
ложу, где так еще недавно
сидела его милая и обязательная покровительница губернаторша; но теперь там было пусто, и никогда уж она там не будет
сидеть.
Аплодисмент снова раздался. Вице-губернатор отвернулся и стал смотреть
на губернаторскую
ложу. Впечатление этой сцены было таково, что конец действия публика уже слушала в каком-то утомлении от перенесенных ощущений. Антракт перед четвертым действием тянулся довольно долго. Годнева просила не поднимать занавеса. Заметно утомленная,
сидела она
на скамейке Неизвестного. Перед ней стоял Козленев с восторженным выражением в лице.
— Он все врет, — продолжал Петр Иваныч. — Я после рассмотрел, о чем он хлопочет. Ему только бы похвастаться, — чтоб о нем говорили, что он в связи с такой-то, что видят в
ложе у такой-то, или что он
на даче
сидел вдвоем
на балконе поздно вечером, катался, что ли, там с ней где-нибудь в уединенном месте, в коляске или верхом. А между тем выходит, что эти так называемые благородные интриги — чтоб черт их взял! — гораздо дороже обходятся, чем неблагородные. Вот из чего бьется, дурачина!