Управлялся он городской дирекцией. Это отзывалось уже новыми порядками. Общий строй игры и
постановки пьес для губернского города — совсем не плохие, никак не хуже (по тогдашнему времени), чем, например, частные театры Петербурга и Москвы и в конце XIX века, прикидывая их к уровню образцовых сцен, за исключением, конечно, Художественного театра.
Неточные совпадения
Москва всегда мне нравилась. И я, хотя и много жил в Петербурге (где провел всю свою первую писательскую молодость), петербуржцем никогда не считал себя. Мне было особенно приятно поехать в Москву и за таким делом, как
постановка на Малом театре
пьесы, которая в Петербурге могла бы пройти гораздо успешнее во всех смыслах.
Для себя он возобновил старинную
пьесу Лукина"Рекрутский набор", в
постановке"Ребенка"прямого участия не принимал, но, случаясь на сцене и во время репетиций, со мною бывал чрезвычайно любезен и занимал меня анекдотами и воспоминаниями из своей московской жизни и парижских похождений.
В Москву я попадал часто, но всякий раз ненадолго. По своему личному писательскому делу (не редакторскому) я прожил в ней с неделю для
постановки моей
пьесы «Большие хоромы», переделанной мной из драмы «Старое зло» — одной из тех четырех вещей, какие я так стремительно написал в Дерпте, когда окончательно задумал сделаться профессиональным писателем.
Ее взяла в 1864 году Ек. Васильева для своего бенефиса.
Пьеса имела средний успех. Труппа была та же, что и в дни
постановки"Однодворца", с присоединением первого сюжета на любовников — актера Вильде, из любителей, которого я знал еще по Нижнему, куда он явился из Петербурга франтоватым чиновником и женился на одной из дочерей местного барина — меломана Улыбышева.
В Дюма-сыне меня привлекали идейность его
пьес, ум, блестящий диалог и
постановка интересных общественных и этических задач.
Он писал (переделывая их всего чаще с французского) сенсационные мелодрамы и обстановочные
пьесы, играл с своей женой в них главные роли, составлял себе труппу на одну только вещь, и вместе с декорациями и всей обстановкой отправлялся (после
постановки ее в Лондоне) по крупным городам Великобритании, а потом и в Америку.
Сцена была скромных размеров, что не мешало все-таки давать столько
пьес в пышной
постановке.
Шли годы. Шагнули в двадцатое столетие. М. Горький ставил «На дне», и меня В. И. Немирович-Данченко просил показать Хитровку для
постановки пьесы. Назначен был день «похода», и я накануне зашел узнать, в той ли еще они квартире. Тот же флигель, та же квартира во втором этаже, те же лампочки-коптишки у нищих и большая висячая лампа с абажуром над рабочим столом. Кое-кто из стариков цел, но уже многих нет.
Скоро экзамен. Опять «Прохожий» и «Севильский цирюльник» выступают на сцену. Мы будем разыгрывать то и другое в костюмах и гриме перед публикой в школьном театре в конце апреля. Но до этого еще предстоят экзамены по научным и другим предметам. Последние экзамены, потому что в будущем году их уже больше не будет. Будут только практические занятия и
постановка пьес: на третьем ставят без конца спектакли.
Неточные совпадения
— Да ведь он же режиссер. Ну, пришлют ему
пьесу для
постановки в театре, а он сейчас же за мной. Прихожу к нему тайком в кабинет. Двери позатворяет, слышу — в гостиной знакомые голоса, товарищи по сцене там, а я, как краденый. Двери кабинета на ключ. Подает
пьесу — только что с почты — и говорит:
Стихотворную мою шутку на
пьесу Л.Н. Толстого «Власть тьмы» в день ее первой
постановки на сцене разнесли по Москве вмиг. На другой вечер всюду слышалось:
Татьяна Васильевна принялась было усиленно хлопотать в Обществе Красного Креста и при этом прежде всего предложила комитету сего Общества схлопотать
постановку на сцену ее патриотической
пьесы, а также напечатать ее в количестве десяти тысяч экземпляров, и все, что от этого выручится, она предоставляла в пользу Красного Креста.
Театр имени покойного Всеволода Мейерхольда, погибшего, как известно, в 1927 году при
постановке пушкинского «Бориса Годунова», когда обрушились трапеции с голыми боярами, выбросил движущуюся разных цветов электрическую вывеску, возвещавшую
пьесу писателя Эрендорга «Куриный дох» в
постановке ученика Мейерхольда, заслуженного режиссера республики Кухтермана.
Катя писала мне, что ее товарищи не посещают репетиций и никогда не знают ролей; в
постановке нелепых
пьес и в манере держать себя на сцене видно у каждого из них полное неуважение к публике; в интересах сбора, о котором только и говорят, драматические актрисы унижаются до пения шансонеток, а трагики поют куплеты, в которых смеются над рогатыми мужьями и над беременностью неверных жен и т. д.