Неточные совпадения
Тот отдел моей писательской жизни уже записан мною несколько лет назад, в зиму 1896–1897 года, в целой книге «
Столицы мира», где я подводил итоги всему, что пережил,
видел, слышал и зазнал в Париже и Лондоне с половины 60-х годов.
Никогда, даже и в студенческое время, я не жил так молодо, содержательно, с такой хорошей смесью уединения, дум, чтений и впечатлений от «
столицы мира», которыми я не злоупотреблял, почему все, что я
видел «по ту сторону реки», делалось гораздо ярче и ценнее: начиная с хранилищ искусства и памятников архитектуры, кончая всякими зрелищами, серьезными или дурачливыми.
Все, что удавалось до того и читать и слышать о старой
столице Австрии, относилось больше к ее бытовой жизни. Всякий из нас повторял, что этот веселый, привольный город — город вальсов, когда-то Лайнера и старика Штрауса, а теперь его сына Иоганна, которого мне уже лично приводилось
видеть и слышать не только в Павловске, но и в Лондоне, как раз перед моим отъездом оттуда, в августе 1868 года.
В Варшаве я ее
видел в комедии и интимной драме польского репертуара и думаю, что средний жанр был ее настоящей сферой. Такой изящной, тонкой артистки тогда у нас в
столицах еще не было. Да и у себя в гостиной она была гораздо больше светская дама, чем тогдашние наши"первые сюжеты".
Неточные совпадения
— Да я был в Германии, в Пруссии, во Франции, в Англии, но не в
столицах, а в фабричных городах, и много
видел нового. И рад, что был.
Узнав про то, Булыжник развозился, // Блестящею судьбой Алмаза он прельстился // И,
видя мужика, его он просит так: // «Пожалуйста, земляк, // Возьми меня в
столицу ты с собою!
Многие обрадовались бы
видеть такой необыкновенный случай: праздничную сторону народа и
столицы, но я ждал не того; я
видел это у себя; мне улыбался завтрашний, будничный день. Мне хотелось путешествовать не официально, не приехать и «осматривать», а жить и смотреть на все, не насилуя наблюдательности; не задавая себе утомительных уроков осматривать ежедневно, с гидом в руках, по стольку-то улиц, музеев, зданий, церквей. От такого путешествия остается в голове хаос улиц, памятников, да и то ненадолго.
Родился я, судя по рассказам, самым обыкновенным пошехонским образом. В то время барыни наши (по-нынешнему, представительницы правящих классов) не ездили, в предвидении родов, ни в
столицы, ни даже в губернские города, а довольствовались местными, подручными средствами. При помощи этих средств
увидели свет все мои братья и сестры; не составил исключения и я.
Вот тут-то, на этих балах, и завязывались нужные знакомства и обделывались разные делишки, а благодушный «хозяин
столицы», как тогда звали Долгорукова, окруженный стеной чиновников, скрывавших от него то, что ему не нужно было
видеть, рассыпался в любезностях красивым дамам.