Неточные совпадения
Да и старший мой дядя — его брат, живший всегда при родителях, хоть и опустился впоследствии в провинциальной жизни, но для меня был источником неистощимых рассказов о Московском
университетском пансионе, где он кончил курс, о писателях и профессорах того времени, об актерах казенных театров, о всем, что он прочел. Он был юморист и хороший актер-любитель, и в нем никогда не замирала связь со всем, что в тогдашнем обществе, начиная с 20-х
годов, было самого развитого, даровитого и культурного.
А этот скорый выбор сослужил мне службу, и немалую. Благодаря энциклопедической программе камерального разряда, где преподавали, кроме чисто юридических наук, химию, ботанику, технологию, сельское хозяйство, я получил вкус к естествознанию и незаметно прошел в течение восьми
лет, в двух и даже трех университетах, полный цикл
университетского знания по целым трем факультетам с их разрядами.
Казань в 1850 годы-Казанский университет-Университетские прфессора-В Казанских гостиных-Балакирев-Театр-Милославский-Амурные галантности-Студенческие нравы-Гончаров-Планы в Дерпт-Бутлеров-В родной Анкудиновке-Усадьба отца-Возвращение в Нижнй Новгород
Этому нечего удивляться и теперь, судя по тому, что я находил в конце 90-х
годов в таких
университетских городах, как Харьков, Одесса и Киев.
Довольно часто на обедах и вечерах бывал у них профессор М.П.Розберг, слушал мои вещи и охотно рассказывал о литературно-университетской Москве 30-х и 40-х
годов.
Поехал я из Нижнего в тарантасе — из дедушкина добра. На второе
лето взял я старого толстого повара Михаилу. И тогда же вызвался пожить со мною в деревне мой товарищ З-ч, тот, с которым мы перешли из Казани в Дерпт. Он тогда уже практиковал как врач в Нижнем, но неудачно; вообще хандрил и не умел себе добыть более прочное положение. Сопровождал меня, разумеется, мой верный famulus Михаил Мемнонов, проделавший со мною все
годы моей
университетской выучки.
Из Дерпта я приехал уже писателем и питомцем точной науки. Мои семь с лишком
лет ученья не прошли даром. Без всякого самомнения я мог считать себя как питомца
университетской науки никак не ниже того уровня, какой был тогда у моих сверстников в журнализме, за исключением, разумеется, двух-трех, стоящих во главе движения.
То, что еще не называлось тогда"интеллигенцией"(слово это пущено было в печать только с 1866
года), то есть илюди 40-х и 50-х
годов, испытанные либералы, чаявшие так долго падения крепостного права, и молодежь, мои сверстники и моложе меня, придавали столичному сезону очень заметный подъем. Это сказывалось, кроме издательской деятельности, в публичных литературных вечерах и в посещении временных
университетских курсов в залах Думы.
Быть может, из наших первоклассных писателей Островский оставался самым ярким, исключительным бытовиком по своему душевному складу, хотя он и был
университетского образования, начитан по русской истории и выучился даже на старости
лет настолько по-испански, что переводил пьески Сервантеса.
Но таких"
Годов ученья"не появлялось. Только Гарин (Михайловский) напечатал роман"Студенты"; но в нем действуют воспитанники инженерного института, а не
университетские студенты. Истории же гимназиста и картины двух университетов — не имеется и до сих пор.
Люди герценского поколения попадали за границу вообще с большей подготовкой, чем та масса, которая кинулась туда с 60-х
годов. Конечно, в этой"массе"было уже гораздо больше, чем прежде, молодых людей, ехавших учиться с
университетским дипломом, с более определенной программой дальнейших"штудий". Но сколько же тронулось тогда всякого шляющегося народа!
Тургенев в своем"Дыме"(значит, уже во второй половине 60-х
годов) дал целую галерею русских из Баден-Бадена: и сановников, и генералов, и нигилистов, и заговорщиков, и"снобов"тогдашнего заигрыванья с наукой. На него тогда все рассердились, а ведь он ничего не выдумывал. Его вина заключалась лишь в том, что он не изобразил и тех, более серьезных, толковых и работящих русских, какие и тогда водились в заграничных городах, особенно в немецких
университетских центрах.
Я превратился как бы в студента, правда весьма"великовозрастного", так как мне тогда уже шел тридцатый
год. Но нигде, ни в каком городе (не исключая и немецких
университетских городов), я так скоро не стряхнул бы с себя того, что привез с собою после моих издательских мытарств.
Лондонского колледжа и
Университетского колледжа. Если среди их преподавателей и было несколько крупных имен, то все-таки эти подобия университетов играли совсем не видную роль в тогдашнем Лондоне.
Университетский быт и высшее преподавание надо было изучать в Оксфорде и Кембридже; а туда я попал только в 1895
году и нашел, что и тогда в них господствовал (особенно в Оксфорде) метафизический дух, заимствованный у немцев.
Воздух 60-х
годов отошел уже в даль истории. После выстрела Каракозова чувствовалась скорее реакция, чем настоящее"поступательное"движение. Власть затягивала повода, но все-таки тогда еще нельзя было похерить то, что только что было даровано: гласный суд и земские учреждения или
университетский устав 1863
года. Поэтому и в остальной жизни, если и не было подъема 60-х
годов, то все-таки в интеллигентной сфере произошло неизбежное расширение разных видов культурной работы.
Неточные совпадения
— Оставь шутки, Лиза. Один умный человек выразился на днях, что во всем этом прогрессивном движении нашем за последние двадцать
лет мы прежде всего доказали, что грязно необразованны. Тут, конечно, и про наших
университетских было сказано.
Невыносимая скука нашего дома росла с каждым
годом. Если б не близок был
университетский курс, не новая дружба, не политическое увлечение и не живость характера, я бежал бы или погиб.
И заметьте, что это отрешение от мира сего вовсе не ограничивалось
университетским курсом и двумя-тремя
годами юности. Лучшие люди круга Станкевича умерли; другие остались, какими были, до нынешнего дня. Бойцом и нищим пал, изнуренный трудом и страданиями, Белинский. Проповедуя науку и гуманность, умер, идучи на свою кафедру, Грановский. Боткин не сделался в самом деле купцом… Никто из них не отличился по службе.
Мне разом сделалось грустно и весело; выходя из-за
университетских ворот, я чувствовал, что не так выхожу, как вчера, как всякий день; я отчуждался от университета, от этого общего родительского дома, в котором провел так юно-хорошо четыре
года; а с другой стороны, меня тешило чувство признанного совершеннолетия, и отчего же не признаться, и название кандидата, полученное сразу.
Мы были полны теоретических мечтаний, мы были Гракхи и Риензи в детской; потом, замкнутые в небольшой круг, мы дружно прошли академические
годы; выходя из
университетских ворот, нас встретили ворота тюрьмы.