Неточные совпадения
Пурцман с семейством устроился. Завесили одну половину — дамское — некурящее. Рамы все замазали. Электричество — не
платить. Утром так и сделали: как кондукторша пришла — купили у нее всю книжку. Сперва ошалела
от ужаса, потом ничего. И ездим. Кондукторша на остановках кричит: «Местов нету!» Контролер влез — ужаснулся. Говорю, извините, никакого правонарушения нету. Заплочено, и ездим. Завтракал с нами у храма Спасителя, кофе пили на Арбате, а потом поехали к Страстному монастырю.
А на окраинах в зловонных каморках и на дырявых чердаках трепетал, молился и
плакал от ужаса избранный народ божий, давно покинутый гневным библейским богом, но до сих пор верящий, что мера его тяжелых испытаний еще не исполнена.
Неточные совпадения
— Как что ж? Я тут спину и бока протер, ворочаясь
от этих хлопот. Ведь один: и то надо, и другое, там счеты сводить, туда
плати, здесь
плати, а тут перевозка! Денег выходит
ужас сколько, и сам не знаю куда! Того и гляди, останешься без гроша…
—
Ужас!
ужас! — твердил он, зажимая уши и убегая
от изумленных дворников. Прибавив к этим суммам тысячу с лишком рублей, которые надо было
заплатить Пшеницыной, он,
от страха, не поспел вывести итога и только прибавил шагу и побежал к Ольге.
Он молчал и в
ужасе слушал ее слезы, не смея мешать им. Он не чувствовал жалости ни к ней, ни к себе; он был сам жалок. Она опустилась в кресло и, прижав голову к платку, оперлась на стол и
плакала горько. Слезы текли не как мгновенно вырвавшаяся жаркая струя,
от внезапной и временной боли, как тогда в парке, а изливались безотрадно, холодными потоками, как осенний дождь, беспощадно поливающий нивы.
В то самое время, как Гарибальди называл Маццини своим «другом и учителем», называл его тем ранним, бдящим сеятелем, который одиноко стоял на поле, когда все спало около него, и, указывая просыпавшимся путь, указал его тому рвавшемуся на бой за родину молодому воину, из которого вышел вождь народа итальянского; в то время, как, окруженный друзьями, он смотрел на плакавшего бедняка-изгнанника, повторявшего свое «ныне отпущаеши», и сам чуть не
плакал — в то время, когда он поверял нам свой тайный
ужас перед будущим, какие-то заговорщики решили отделаться, во что б ни стало,
от неловкого гостя и, несмотря на то, что в заговоре участвовали люди, состарившиеся в дипломациях и интригах, поседевшие и падшие на ноги в каверзах и лицемерии, они сыграли свою игру вовсе не хуже честного лавочника, продающего на свое честное слово смородинную ваксу за Old Port.
Феня вся похолодела
от ужаса, так что даже не сопротивлялась и не
плакала.