Неточные совпадения
Было полное белое утро с золотой полосой, перерезавшей кремовое крыльцо
института, когда
профессор покинул микроскоп и подошел на онемевших ногах к окну. Он дрожащими пальцами нажал кнопку, и черные глухие шторы закрыли утро, и
в кабинете ожила мудрая ученая ночь. Желтый и вдохновенный Персиков растопырил ноги и заговорил, уставившись
в паркет слезящимися глазами...
Опять шторы взвились. Солнце теперь было налицо. Вот оно залило стены
института и косяком легло на торцах Герцена.
Профессор смотрел
в окно, соображая, где будет солнце днем. Он то отходил, то приближался, легонько пританцовывая, и наконец животом лег на подоконник.
Полусвет был
в коридорах
института.
Профессор добрался до комнаты Панкрата и долго и безуспешно стучал
в нее. Наконец за дверью послышалось урчанье как бы цепного пса, харканье и мычанье, и Панкрат
в полосатых подштанниках, с завязками на щиколотках предстал
в светлом пятне. Глаза его дико уставились на ученого, он еще легонько подвывал со сна.
На другой день после того, как он развязался с Альфредом Бронским, ему пришлось выключить у себя
в кабинете
в институте телефон, снявши трубку, а вечером, проезжая
в трамвае по Охотному ряду,
профессор увидал самого себя на крыше огромного дома с черною надписью «Рабочая газета».
Немедленно фонд лишился подарка
профессора Персикова. Калоши исчезли
в газетной бумаге. Крайне обрадовавшийся ангел во френче встал и начал жать руку
профессору и даже произнес маленький спич, содержание которого сводилось к следующему: это делает честь
профессору…
Профессор может быть спокоен… больше его никто не потревожит, ни
в институте, ни дома… меры будут приняты, камеры его
в совершеннейшей безопасности…
Вечером
в кабинете зоологического
института затрещал телефон.
Профессор Персиков взъерошил волосы и подошел к аппарату.
Понадобилось по меньшей мере три часа, чтоб
профессор успокоился и приступил к мелким работам. Так он и сделал.
В институте он работал до одиннадцати часов вечера, и поэтому ни о чем не знал, что творится за кремовыми стенами. Ни нелепый слух, пролетевший по Москве о каких-то змеях, ни странная выкрикнутая телеграмма
в вечерней газете ему остались неизвестны, потому что доцент Иванов был
в Художественном театре на «Федоре Иоанновиче» и, стало быть, сообщить новость
профессору было некому.
Профессор Персиков выехал с Пречистенки на автобусе и прибыл
в институт.
Кроме него, только два человека были
в институте — Панкрат и то и дело заливающаяся слезами экономка Марья Степановна, бессонная уже третью ночь, которую она проводила
в кабинете
профессора, ни за что не желающего покинуть свой единственный оставшийся потухший ящик.
Неточные совпадения
По поводу истории с Г. П. Федотовым я написал
в «Пути» резкую статью «Существует ли
в православии свобода совести?», которая поссорила меня с
профессорами Богословского
института и создала затруднения для «Пути».
Присутствие
в группе высланных людей науки,
профессоров дало возможность основать
в Берлине Русский научный
институт.
С С. Булгаковым, с которым возникла более тесная связь, я познакомился позже
в Киеве, где он был
профессором политической экономии
в Политехническом
институте,
в один из своих приездов из ссылки.
Высланный из Советской России
в 1922 г. с группой ученых и писателей, он делается
профессором догматического богословия
в Париже
в Православном богословском
институте.
Он был
в молодости марксистом,
профессором политической экономии
в Политехническом
институте.