Цитаты со словом «мистерии»
Область
поиска
«Свет невечерний. Созерцания и умозрения» (Булгаков С. Н., 1917)по всей классике
Но единственный в своем роде пример такого соединения ноуменального и исторического, мифа и истории, несомненно представляют евангельские события, центром которых является воплотившийся Бог — Слово, Он же есть вместе с тем родившийся при Тиверии и пострадавший при Понтии Пилате человек Иисус: история становится здесь непосредственной и величайшей
мистерией, зримой очами веры, история и миф совпадают, сливаются через акт боговоплощения.
Это, очевидно, хочет сказать правило таких
мистерий — ничего не сообщать непосвященным.
Так как происхождение мира есть процесс, имманентный Божеству, то, очевидно, грехопадение вносит драму и в само Божество, и следует заключить, что мировой процесс есть
мистерия иррационально страдающего и искупающего себя же бога (хотя сам Эриугена такого заключения еще не делает).
Красота Люцифера и демона, так манившая к себе Байрона и Лермонтова [Имеются в виду
мистерия Дж. Г. Байрона «Каин» и поэма М. Ю. Лермонтова «Демон».], есть только поза, таит в себе обман и безвкусие, как дорогие и роскошные одежды с чужого плеча, одетые на грязное белье, как роскошествующая жизнь в долг и без всякой надежды расплаты, как гениальничающая бездарность.
Поэт, мифолог, мист [Участник
мистерии.] и маг неотделимы от философа ни в Пифагоре, ни в Платоне, ни в Плотине, и в качестве духовных отцов столпы немецкого идеализма могут взять себе лишь… софистов, столкновение с которыми у Сократа и Платона было не столько на почве определенного философского учения, сколько самого способа философствования, ars.philosophandi [Искусство философствования (лат.).].
Оба они оказываются здесь ниже греческой народной религии, которая свято чтила Деметру, и в культе элевзинских
мистерий установляла причащение плоти мира, космическую евхаристию.
«Посвящение» в
мистерии, по немногим дошедшим до нас сведениям, сопровождалось такими переживаниями, которые новой гранью отделяли человека от его прошлого [Вот известное описание переживаний при посвящении в таинства Изиды у Апулея (Metam. X, 23): «Я дошел до грани смерти, я вступил на порог Прозерпины, и, когда я прошел через все элементы, я снова возвратился назад; в полночь я видел солнце, сияющее ясно белым светом; я предстоял пред высшими и низшими богами лицом к лицу и молил их в самой большой близости» (accessi confinium mortis et calcato Proserpinae limine per omnia vectus elemanta remeavi, nocte media vidi solem candido coruscantem lumine; deos inferos et deos superos accessi coram et adoravi de proximo).
Аристотель (Synesius, Dion 48) выразился так: «Имеющие принять посвящение не должны чему-либо учиться, но испытать на себе и быть приведенными в такое настроение, конечно, насколько они окажутся для него восприимчивы».]; о значительности этих переживаний и священном ужасе, ими внушаемом, свидетельствует и суровая disciplina arcani [Дисциплина таинств (лат.).], облекавшая их непроницаемой тайной [Ср. рассказ у Павзания (Descr. Gr. X, 32, 23) о том, как непосвященный, случайно увидевший
мистерии Изиды в Титерее и рассказавший об этом, умер после рассказа; здесь же сходный рассказ и о случае, бывшем в Египте.].
Но чего же причащались и во что посвящались в
мистериях?
Тем не менее участники
мистерий нечто получали — какую-то природную благодать, но какова она, трудно выразить в категориях христианской религиозной мысли, и мы не ставим себе эту задачу.
Посвященные в
мистерии узнавали, что боги Олимпа невечны (Шеллинг), как и германцы прозревали «гибель богов» и пожар Валгаллы [Жилище верховного бога скандинавской мифологии Одина.].
Поэтому и в окончательном отношении к учению Федорова ощущается невольная противоречивость: при всей неприемлемости, даже чудовищности «проекта» он не может быть и просто отринут, ибо с ним связано нечто интимное и нужное [Невольно напрашивается на сопоставление с федоровским «проектом общего дела» эсхатологическая мечта Скрябина о создании
мистерии, вернее, о художественной подготовке такого мистериального действа, которое должно положить конец этому зону и явиться гранью между двумя космическими периодами.
Однако теургический характер присущ был, — но, конечно, лишь в известной степени, — и ветхозаветному богослужению, поскольку ветхозаветная церковь неразрывно связана с христианством и полна символов и прообразов боговоплощения; не чужд он даже и языческому культу в той мере, в какой и язычеству вообще доступно боговедение и благодать Божия, насколько его
мистериям и богослужению свойственна была религиозная подлинность.
Возможны и постоянно появляются все новые попытки устранить или обойти этот «камень веры», которая, однако, должна неизменно остаться в основе всякого движения вперед по пути христианства [Вероятнее всего, имеется в виду Р. Штейнер и его книга «Христианство как мистический факт и
мистерии древности» (Ереван, 1991).].
В то же время это устремление было тем ключом, из которого истекал родник его музыкальных вдохновений, потому что они рождались в неустанных поисках тем грядущей «
мистерии».
Цитаты из русской классики со словом «мистерии»
Ассоциации к слову «мистерия»
Синонимы к слову «мистерии»
Предложения со словом «мистерия»
- Во всех формах древних мистерий посвящённым сообщали тайные опознавательные знаки.
- – Что вы кричите? Когда было посылать флот, если наступило время великих мистерий? Неужели гнев людей страшнее гнева богов?
- Настоящей целью и смыслом египетских мистерий была подготовка к высшей жизни, гораздо более возвышенному духовному существованию, чем существование земное.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «мистерия»
Значение слова «мистерия»
МИСТЕ́РИЯ, -и, ж. 1. В древней Греции, древнем Риме и странах древнего Востока — таинство, система культовых обрядов, в которых могли участвовать только посвященные. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова МИСТЕРИЯ
Дополнительно