Неточные совпадения
Духом и воплощение
Духа в наиболее праведных
людей, которые таким образом становятся «христами».
Богумилы отрицают христианский догмат троичности Бога, допускают дуализм добра и зла, материи и
духа, презирают телесную природу
человека, требуют строгого соблюдения безбрачия.]).
И, строго говоря, вне отношения к этому факту ее выводы теряют приложимость и общезначимость: схемы Канта годны, чтобы характеризовать не
человека вообще со всей неисчерпаемой полнотой его
духа, но только «научного
Человека», т. е. всего одну сторону этого
духа и его деятельности.
Т. 1. С. 103).], если диалектика есть достаточно надежный мост, ведущий
человека к свышечеловеческому бытию, к абсолютному
духу, то очевидно, что мир и есть этот же самый
дух, находящийся на соответственных ступенях своего диалектического саморазвития.
Т. 1).], напротив,
человек должен преодолеть свою эмпирическую человечность, совлечь себя, став оком мирового разума, абсолютного
духа, слившись с его самомышлением.
Религия, связь
человека с божеством, имеет для него значение не связи двух миров, но выражает лишь определенную стадию развития
духа [Сродным интеллектуализмом был заражен уже Фихте, и притом не только в ранний период («спора об атеизме»), но и в поздний, эпохи «Anweisung zum seligen Leben» 1806 года.
Человеческий разум, сознание своей сущности есть разум вообще, божественное в
человеке, а
дух, насколько он есть
дух Бога, не есть
дух над звездами, за пределами мира, но Бог присутствует вездесущно и как
дух во всех
духах.
Религия есть порождение божественного
духа, не изобретение
человека, но дело божественного воздействия и влияния на него.
Чем более
человек заставляет в разумном мышлении действовать за себя самое дело, отказывается от своей обособленности, относится к себе как к всеобщему сознанию, его разум не ищет своего в смысле особного, и тем менее может он впасть в это противоречие, ибо он, разум, и есть самое дело,
дух, божественный
дух» (17) [Ср. там же.
Если в разуме мы имеем непосредственно Бога, то «разум есть то место в
духе, где Бог открывается
человеку» (24) [Ср. там же.
Божество по благодати открывается
человеку в меру способности отдельного
духа, но сама «пресущественная беспредельность лежит выше сущности (трансцендентна ей); выше умов превышающее ум единство; недоступно всякому рассуждению единое, превосходящее рассуждение; неизреченное для всякого слова благо превыше слова; единство, единящее всякое единство, и пресущественная сущность, и ум, недоступный уму, и слово неизрекаемое, бессловность, безразумность и безымянность, не соответствующая ничему из сущего; виновное в бытии всего, само не будучи сущим, как трансцендентное всякой сущности» (ib.).
То, что устанавливает личность в
человеке, есть именно его конечность, т. ё. недуховное в нем, его материальный организм, в противоположность которому
дух должен осуществлять и утверждать свою самостоятельность, чтобы через это быть причастным высшему определению личности…
Столь же в бемовском
духе развито и следующее объяснение мирового зла и несовершенства из божественной полноты: «На вопрос, почему Бог не создал всех
людей таким образом, чтобы они руководствовались одним только разумом, у меня нет другого ответа, кроме следующего: конечно, потому что у него было достаточно материала для сотворения всего, от самой высшей степени совершенства до самой низшей; или, прямее говоря, потому, что законы природы его настолько обширны, что их было достаточно для произведения всего, что только может представить себе бесконечный ум» (ib., 62)134.].
«Как
человек сотворен в образ и подобие Бога, так равно и ангелы, ибо они братья
людей», «святая душа
человека и
дух ангела имеют единую сущность и существо, и нет никакого различия в них, кроме самого только качества их телесного проявления» [Аврора, 60, 63.].
Вообще вопрос собственно о творении
духов — ангелов и
человека — остается наименее разъясненным в системе Беме, и это делает ее двусмысленной и даже многосмысленной, ибо, с одной стороны, разъясняя Fiat в смысле божественного детерминизма, он отвергает индетерминистический акт нового творения, но в то же время порой он говорит об этом совершенно иначе [«Воля к этому изображению (ангелов) изошла из Отца, из свойства Отца возникла в слове или сердце Божием от века, как вожделеющая воля к твари и к откровению Божества.
В недрах своего
духа сознает
человек метафизические последствия этого (если можно так выразиться) события в Абсолютном, сотворения мира Богом, в двойственности своей природы, в своей абсолютно-относительности.
Господь Иисус есть Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы, в Нем «обитает вся полнота Божества телесно» [Кол. 2:9.]; как Бог, в абсолютности Своей Он совершенно трансцендентен миру, премирен, но вместе с тем Он есть совершенный
Человек, обладающий всей полнотой тварного, мирового бытия, воистину мирочеловек, — само относительное, причем божество и человечество, таинственным и для ума непостижимым образом, соединены в Нем нераздельно и неслиянно [Это и делает понятной, насколько можно здесь говорить о понятности, всю чудовищную для разума, прямо смеющуюся над рассудочным мышлением парадоксию церковного песнопения: «Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог, в рай же с разбойником и на престоле сущий со Отцем и
Духом, вся исполняя неописанный» (Пасхальные часы).].
Некоторую аналогию может дать нам опыт нашего собственного тела, поскольку оно согласно велениям и нуждам
духа, сливается с ним воедино [По учению йогов, сознательное овладение инстинктивными функциями тела может быть помощью соответственного режима и упражнений доведено значительно дальше, нежели это имеет место теперь у большинства
людей.
Рождество Господне произошло сверхъестественным путем «бессеменного зачатия» от
Духа Св., ибо Бог не мог родиться как
человек.
И эта черта должна быть присуща
человеку, как носителю Его образа, ее мы находим как выражение первоначального самосознания и самоопределения, даваемого себе человеческим
духом.
Интуиция о трансцендентности
духа по отношению ко всем своим определениям или продуктам лежит и в основе философии творчества у Н. А. Бердяева (цит. соч.). но и он видит недостаточно различие между образом и Первообразом, между беспредельным творчеством
человека на основе софийности и абсолютным божественным творческим актом.
Образ Божий осуществляется в
человеке не только трансцендентностью его
духа, отрицательной абсолютностью, но и положительной сопричастностью тайне Божества.
Образ Божий в
человеке связан не только с тройственностью его духовного состава, но и с ипостасностъю
духа.
— О муже-женской природе
человека в Загаре находим следующее разъяснение: II, 99Ь: «Все души (neschamoth) исходят из великого и могучего древа, посаженного близ реки, истекающей из Эдема, тогда как умные
духи (Rouahoth) исходят из другого древа, меньшего, чем первое.
Созданный двуполым, а потому именно и являющийся однополым существом,
человек в
духе своем также имеет эту двуполость [Глубокие проникновения в мистику пола мы имеем у Микелъ Анжело в росписи плафона Сикстинской капеллы.
Писание хочет сказать: как сила
человека в момент, когда
дух оставляет тело.
Предание нам сообщает, что в момент, когда
человек готов испустить последнее дыхание, каждый из его членов получает восполнение значительной силы, потому что
дух, предвидя скорое разделение, перебегает от одного члена к другому, как судно без руля; потому
человек никогда не имеет столько силы, как перед концом.
В недрах же
духа всякий
человек остается все-таки двуполым, потому что иначе невозможна была бы его жизнь.
И та, и другая стихия
духа, — и гениальность, и талантливость, — потенциально присущи каждому
человеку, образуют духовный его состав, однако с разной степенью явности и активности (ведь и для того, чтобы понимать гениальные творения, надо находить в себе для них отзвук и как бы сопутствовать гению в его восхождении).
Впрочем, не имея интуиции ангельского времени,
человек не может отваживаться на утверждения о том, возможен ли во времени обратный поворот к добру для злых
духов или их раскаяние.
Даже если допустить, вместе с иными мистиками, что
духи ангелов имеют мужскую или женскую природу, это все же еще не образует пола в его полноте, для которой существенно бытие двух существ в одну плоть, как это имеется в
человеке.
Тем, что душа
человека имеет ум, слово и
дух, оживляющий тело, она одна и более, чем бестелесные ангелы, является сотворенной Богом по Его образу».
Даже и тело
человека было поставлено ему как задача творческого подвига и усилия, связанного с подвигом его
духа.
И
духом, и телом
человек еще находился в состоянии чистого, неискушенного детства.
Союз жены и мужа перестал быть чистым образом Христа и Церкви,
человек утратил внутреннюю норму своего бытия, и тогда открылась
людям их нагота, не только тела, но и
духа, лишенного уже цельности.
Он совершенно заместил собой «ветхого Адама» и стал «новым Адамом» для всего человечества [«Так и написано: первый
человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть
дух животворящий…
Быть может, более соответствует его высокому религиозному
духу такая мысль: воскресение мертвых есть акт богочеловеческий, требующий соединения божественной благодати и человеческого действия, и, признавая вполне божественную сторону воскрешения,
человек должен проявить в нем участие своим встречным усилием, собственным стремлением к воскрешению.
Здесь говорит уже не искусство, но та могучая стихия человеческого
духа, которою порождается искусство, то взывает не виртуоз определенной ars, не профессионал, но артист в
духе, художник-человек, осознавший творческую мощь Красоты чрез посредство своего искусства.
Человек в своем
духе обладает всеми искусствами, почему он и способен их воспринимать, а кроме того, еще искусством природы, — даром созерцать красоту мира.
Эти муки осознанного и тем не менее упорствующего «психологизма» не ограничиваются только духовными страданиями, ибо
человек есть воплощенный
дух, который неразрывно связан с чувственностью, т. е. телом.
Неточные совпадения
— А, как это мило! — сказала она, подавая руку мужу и улыбкой здороваясь с домашним
человеком, Слюдиным. — Ты ночуешь, надеюсь? — было первое слово, которое подсказал ей
дух обмана, — а теперь едем вместе. Только жаль, что я обещала Бетси. Она заедет за мной.
И я и миллионы
людей, живших века тому назад и живущих теперь, мужики, нищие
духом и мудрецы, думавшие и писавшие об этом, своим неясным языком говорящие то же, — мы все согласны в этом одном: для чего надо жить и что хорошо.
Из его родных гостил в это лето у них один Сергей Иванович, но и тот был не Левинского, а Кознышевекого склада
человек, так что Левинский
дух совершенно уничтожался.
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного
человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского
духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
В продолжение этого времени он имел удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда
человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте, видит из окна проходящих плетущихся
людей, толкующих об своих гривнах и с каким-то глупым любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение
духа бедного неедущего путешественника.