Но наступление исторической зрелости измеряется, конечно, не достижениями прогресса, это есть лишь симптом, преломленное отражение того, что совершается
на глубине, и столько же закрывает, сколько и открывает смысл истории.
Неточные совпадения
С. 24–25; «
На пиру богов»
В сборнике «Из
глубины».
И так как всякая субъектность, всякое кто conpai ается с объектностью, или что, и разделение бытия
на субъект и объект, кто и что, прорезает его до самой
глубины, то, очевидно, при постижении трансцендентности Божества следует отрицать не только всякое что или кто, но и самое отношение, связь между ними, вытекающую из раздвоения
на кто и что.
К счастью, дело обстоит наоборот: религия не утверждается
на рассудочном постижении, она стоит в самой себе, и, напротив, для нее указанная антиномия как раз создает постоянный и незаменимый импульс, она есть нерв религии, придает ей
глубину и движение и, хотя и неразрешимая, она постоянно разрешаема в религиозной жизни, вновь и вновь переживаясь как источник религиозных озарений в пламени веры.
Конечно, этот факт можно философски истолковывать, давая ему метафизическое выражение, вскрывая его философские
глубины, — это может и даже должен делать философ, но он не может, вместе с Шеллингом, печально сближающимся здесь со своим соперником Гегелем, притязать
на раскрытие тайны и генезиса троичной жизни в Божестве,
на установление ее «философской необходимости» (317).
Онтология нашего спасения настолько глубока, дело его совершилось в такой
глубине бытия, что
на его поверхности, в эмпирии, в «психологизмах» жизни, она до времени может и не ощущаться.
Ведь и без того всякое искусство в
глубине своей есть все искусство, искусство вообще, и не
на поверхности, не в феноменальности надо искать этого единства.
Искусство должно таить в своей
глубине молитву о преображении твари, но само не призвано дерзновенно посягать
на софиургийные эксперименты.
Итак,
на эмпирической поверхности происходит разложение религиозного начала власти и торжествует секуляризация, а в мистической
глубине подготовляется и назревает новое откровение власти — явление теократии, предваряющее ее окончательное торжество за порогом этого зона [Термин древнегреческой философии, означающий «жизненный век», «вечность»; в иудео-христианской традиции означает «мир», но не в пространственном смысле (космос), а в историческом и временном аспекте («век», «эпоха»).]
Степные озера отличаются невероятною прозрачностью, превосходящею даже прозрачность омутов степных речек; и в последних вода бывает так чиста, что глубина в четыре и пять аршин кажется не глубже двух аршин; но в озерах Кандры и Каратабынь глубина до трех сажен кажется трех — или четырехаршинною; далее глубь начнет синеть, дна уже не видно, и
на глубине шести или семи сажен все становится страшно темно!
Первый ученик Ecole polytechnique каждый день должен был спускаться по стремянке с киркой в руках и с блендочкой на кожаном поясе
на глубину шестидесяти сажен и работать там наравне с другими; он представлял в заводском хозяйстве ценность, как мускульная сила, а в его знаниях никто не нуждался.
Неточные совпадения
Получив письмо Свияжского с приглашением
на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря
на это, решил, что такие виды
на него Свияжского есть только его ни
на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в
глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Во
глубине души она находила, что было что-то именно в ту минуту, как он перешел за ней
на другой конец стола, но не смела признаться в этом даже самой себе, тем более не решалась сказать это ему и усилить этим его страдание.
Он не позволял себе думать об этом и не думал; но вместе с тем он в
глубине своей души никогда не высказывая этого самому себе и не имея
на то никаких не только доказательств, но и подозрений, знал несомненно, что он был обманутый муж, и был от этого глубоко несчастлив.
О своей картине, той, которая стояла теперь
на его мольберте, у него в
глубине души было одно суждение — то, что подобной картины никто никогда не писал.
Где же тот, кто бы
на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? кто, зная все силы, и свойства, и всю
глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем мог бы устремить
на высокую жизнь русского человека? Какими словами, какой любовью заплатил бы ему благодарный русский человек. Но веки проходят за веками; полмиллиона сидней, увальней и байбаков дремлют непробудно, и редко рождается
на Руси муж, умеющий произносить его, это всемогущее слово.