Невольно возникает вопрос: быть может, именно здесь, в природе отношений, существовавших между культом и искусством, и разрешалась
религиозная проблема искусства, и искусство, будучи храмовым, тем самым было и теургическим?
В нем действительно не дается еще ответа на
религиозную проблему общественности, в которой речь идет столько же о равенстве, сколько и об иерархическом различии человечества, или, иначе выражая ту же мысль, не только о духовном, но и о душевном человеке, в состав которого входит и его мистическая органичность.
Неточные совпадения
В своем отношении к общей
проблеме религии Кант был ослеплен и загипнотизирован собственной
религиозной доктриной и потому не мог посвятить трансцендентальному исследованию этой
проблемы того внимания, которого именно от нею требовала бы логика трансцендентализма и простая последовательность.
В замкнутом субъективизме, имманентизме и психологизме неповинна поэтому даже и эта религия, как бы ни было скудно ее положительное учение о Боге [На это справедливо указывает Гартман, у которого вообще мы находим чрезвычайно отчетливую постановку
проблемы религии в ее общей форме: он устанавливает, что «всякий объект
религиозной функции есть бог; бог есть не научное, но
религиозное понятие; наука может заниматься им, лишь поскольку она есть наука о религии.
Возвращаясь к нашей исходной
проблеме — возможна ли
религиозная философия и как она возможна, — мы должны настойчиво указать, что если действительно в основе философствования лежит некое «умное ведение», непосредственное, мистически-интуитивное постижение основ бытия, другими словами, своеобразный философский миф, хотя и не имеющий яркости и красочности
религиозного, то всякая подлинная философия мифична и постольку религиозна, и потому невозможна иррелигиозная, «независимая», «чистая» философия.
Христианская философия есть философствование христиан, которые стремятся философски осознать свое
религиозное бытие, подобно тому как и всякая философия есть философия кого-нибудь и о чем-нибудь, а «философия вообще» есть призрак и предрассудок, гегелевский фантом [Подробнее
проблему соотношения «философии вообще» и «философии о чем-нибудь» Булгаков развивает в «Философии хозяйства» (М., 1990.
И то и другое, и многообразие и сродство, составляет одну из важных
проблем религиозной философии.
Если перевести этот основной и элементарный факт
религиозного сознания на язык
религиозной философии, мы тотчас же увидим, что перед нами явно противоречивое сочетание понятий, приводящее к антиномии [
Проблема антиномизма в мышлении наиболее радикально поставлена в книге свящ.
Можно сказать, что
религиозная философия не знает более центральной
проблемы, нежели о смысле божественного Ничто.
Существование мира горнего и софийность дольнего поэтому непосредственно удостоверяется
религиозным, а затем и философским созерцанием, причем фило софия далее только развертывает его содержание и вскрывает заключенные здесь
проблемы.
Ибо как ни грандиозно это событие для России и для всего мира, но для
проблемы власти и
религиозных ее перспектив оно не имеет решающего значения.
Социологизм в теории и в жизни, сам того не сознавая, будит жажду
религиозной общественности, ставит
проблему об органическом иерархизме, о софийном просветлении социального тела.
Однако такая общественность, хотя внешне и облеченная в
религиозную оболочку, но внутренне отнюдь не просветленная, никоим образом не представляет разрешения нашей
проблемы, почему все эти вожделения реставрации и реакции являются сентиментальной фальшью.
Проблема не была выявлена и поставлена во всей остроте, она маскировалась некоторой гетерономией общественности, подчиняемой нормам
религиозного характера.
«Секуляризация» общественности принесла для нее автономию, а вместе и поставила пред
религиозным сознанием ее
проблему, которая ранее и не могла ощущаться как таковая.
Не, гуманизмом создано это мощное тело общественности, занявшей столь исключительное место в гуманистической религии человекобожия, но им придана
проблеме общественности специфическая
религиозная острота, и нельзя отрицать, что она требует для себя
религиозного разрешения.
Но здесь мы действительно имеем
проблему, которая превышает наши человеческие силы, здесь нужно
религиозное событие, новый опыт и новое слово.
Религиозная проблема потонула в политике, в формализме, во внешнем и принудительном, и вина должна быть разделена между двумя враждующими лагерями, лагерем, лишь внешне отстаивающим право свободы совести, и лагерем, отрицающим это право и насилующим совесть.