Неточные совпадения
Чтобы подойти к пониманию природы этого ведения, следует вспомнить о рождении
художественных образов в
искусстве.
Но раз вообще существует наука, то возможно и научное благочестие [Научное благочестие, отличающее новую эпоху, представляет собой полную аналогию
художественному благочестию, благочестию в
искусстве и через
искусство.
Если хозяйству во всех его формах, сверху донизу, присуще известное устремление к
художественному стилю, то и
искусство тоже соревнует хозяйству в его мощи.
Если же он сознательно или бессознательно, но изменяет верховной задаче
искусства, — просветлять материю красотой, являя ее в свете Преображения, и начинает искать опоры в этом мире, тогда и
искусство принимает черты хозяйства, хотя и особого, утонченного типа; оно становится
художественною магией, в него все более врывается магизм, — в виде ли преднамеренных оркестровых звучностей, или красочных сочетаний, или словесных созвучий и под.
Незаметно для самого себя художник может совершить подмен и превратить свое
искусство в особую
художественную магию.
Впрочем, возможно, что хозяйство не изнутри приближается к
искусству, ища для себя в нем высшую меру, но хочет его для себя внешне использовать, превратив его в одно из своих орудий в целях «
художественной промышленности» [Выражение В. Зомбарта; см.: Зомбарт В.
Художественная промышленность и культура.
В этом взаимном притяжении
искусства и хозяйства, в стремлении
искусства стать действенным, а хозяйства
художественным, сказывается их изначальное единство.
Сила
искусства не в том, что оно само владеет красотой, но в том, что оно в своих
художественных символах обладает ключом, отверзающим эту глубину: a realibus ad realiora!
Эта организация
искусств приводила самое большее лишь к тому, что становились возможны общие достижения совместных
искусств, причем все они оставались самими собой, преследуя свои частные
художественные задания, хотя и в связи с объединяющими задачами культа.
Для всяких же потребностей обиходной жизни приходится пользоваться услугами «
художественной промышленности» с ее более или менее поверхностным эстетизмом и стилизацией, т. е., в сущности, подделками и суррогатами, жить без своего
искусства.
Эта черта
искусства связана отнюдь не с религиозным характером его тем, — в сущности
искусство и не имеет тем, а только знает
художественные поводы — точки, на которых загорается луч красоты.
Далеко не многие понимают, что
художественное мироощущение с его критерием эстетически составляет принадлежность не только служителей
искусства и его ценителей, но прежде всего и в наибольшей степени тех, кто самую жизнь свою делают
художественным произведением, — святых подвижников.
Ибо под личиной «направлений» скрывается
художественная неискренность, неверие в свое собственное дело, боязнь стать самим собой, гетерономия
искусства.
Автономное, свободное
искусство признает одну задачу — служение красоте, знает над собой один закон — веления красоты, верность
художественному такту.
I в. до н. э., сложившаяся в эпоху эллинизма, с центром в г. Александрии (Египет); «парнасство» — литературное движение во Франции во 2‑й пол. XIX в.; группа поэтов «Парнас» во главе с Ш. Леконт де Лилем провозгласила принцип «
искусства для
искусства»; «академизм» — направление в изобразительном
искусстве XVI–XIX вв.; в широком смысле — канонизация идеалов и принципов
искусства прошлого.] — естественно возникают в процессе кристаллизации
художественного канона.
Каково же жизненное самосознание
искусства, как
художественного канона, мастерства формы?
Символическое
искусство не разрывает связи двух миров, как это делает эстетический идеализм, примиряющийся на одной лишь
художественной мечтательности, — оно прозревает эту связь, есть мост от низшей реальности к высшей, ad realiora.
Это реалиорное
искусство вовсе не отвергает
художественного канона, эстетики форм, напротив, насколько оно остается
искусством, оно умеет по-своему осмыслить канон, вдохнуть в него новую жизнь.
Правда, эстетическое самодовольство и
художественная ограниченность становятся невозможны уже и для реалиорного символизма, но вместе с тем и, конечно, вследствие того в нем начинает утрачиваться и
художественное равновесие:
искусство начинает метаться, оно в разных направлениях ищет выхода за свои пределы.
В погоне за большей действенностью оно соединяет
художественные средства разных
искусств, их «синтезом» стремясь достигнуть небывалой мощи:
художественным проповедником такого синтеза явился Р. Вагнер.
Между
искусством и Красотой обозначается как будто даже антагонизм:
искусство не существует вне граней, помимо их не происходит
художественного оформления — in der Beschränkung zeigt sich der Meister [В ограничении проявляется мастер (нем.).], — а между тем Красота есть вселенская сила, которой принадлежит безмерность.
Можно сказать больше, это всеискусство (или за-искусство), бессловесное, беспредметное, безыскусное, обладает очень высоким самосознанием, чувствует себя несоизмеримым в отношении к отдельным
художественным специальностям, и не согласилось бы променять на них своего бессилия, и, жаждая мирового преображения, удовлетвориться… советом.
И
искусство впадает в заведомую ошибку, если ищет разрешения этой задачи только на своих собственных путях, измышляя разные трюки и
художественные фокусы.
Неточные совпадения
— Возвращаясь к Толстому — добавлю: он учил думать, если можно назвать учением его мысли вслух о себе самом. Но он никогда не учил жить, не учил этому даже и в так называемых произведениях
художественных, в словесной игре, именуемой
искусством… Высшее
искусство — это
искусство жить в благолепии единства плоти и духа. Не отрывай чувства от ума, иначе жизнь твоя превратится в цепь неосмысленных случайностей и — погибнешь!
Возвышалось, подавляя друг друга, еще много капризно разбросанных построек необыкновенной архитектуры, некоторые из них напоминали о приятном
искусстве кондитера, и, точно гигантский кусок сахара, выделялся из пестрой их толпы белый особняк
художественного отдела.
Я никогда не обладал
искусством жить, моя жизнь не была
художественным произведением.
Ее понимают в обычном смысле культурного творчества, творчества «наук и
искусств», творчества
художественных произведений, писания книг и прочее.
В 1888 году «Общество
искусства и литературы» устроило в Благородном собрании блестящий бал. Точные исторические костюмы, декорация, обстановка,
художественный грим — все было сделано исключительно членами «среды».