Неточные совпадения
И мама многие недели
работала над систематическою росписью все свое свободное время. Ночь, тишина, все спят, а у книжных шкафов горит одинокая свеча, и мама
с кротким усталым лицом пишет, пишет…
К троице нужно было убрать сад: граблями сгрести
с травы прошлогодние листья и сучья, подмести дорожки, посыпать их песком. Наняли поденщика, — старый старик в лаптях,
с длинной бородой, со старчески-светящимся лицом. Мама, когда его нанимала, усомнилась, — сможет ли он хорошо
работать. И старик старался изо всех сил. Но на побледневшем лице часто замечалось изнеможение, он не мог его скрыть, и беззубый рот устало полуоткрывался.
Мы три дня
с одушевлением
работали и убрали-таки сад к празднику, — старший мой брат Миша, я, двоюродный брат Геня, и помогала сестра Юля.
Мы
с Юлею, — брат и сестра, — рабы, заключены в мрачном подземелье и
работаем на какого-то «доктора».
Несколько десятков лет уже прошло
с тех пор. И только теперь я соображаю, как упорно и как незаметно папа
работал над моим образованием и как много он на это тратил своего времени, которого у него было так мало.
Я давно уже,
с тех пор как стал
работать деревенскую работу,
с удовольствием выпивал перед едою рюмку-другую водки.
Почему умирающий
с голоду человек готов
работать целый день за корку хлеба?
Спрашивал высокий студент
с черной бородкой, бледный и очень взволнованный. Фамилия Порфиров. Я
с ним встречался в библиотеке студенческого Научно-литературного общества, где мы оба
работали библиотекарями.
Сел писать новый, только что задуманный рассказец — „Загадка“. Писал его
с медленною радостью, наслаждаясь, как уверенно-спокойно
работала голова. Послал во „Всемирную иллюстрацию“. Напечатали в ближайшем номере. И гонорар прислали за оба рассказа. Вот уж как! Деньги платят. Значит, совсем уже, можно сказать, писатель.
Папа очень сочувственно относился к моему намерению.
С радостью говорил, как мне будет полезна для занятий химией домашняя его лаборатория, как я смогу
работать на каникулах под его руководством в Туле, сколько он мне сможет доставлять больных для наблюдения. Он надеялся, что я пойду по научной дороге, стану профессором. К писательским моим попыткам он был глубоко равнодушен и смотрел на них как на занятие пустяковое.
— Мы
с вами
работаем в смежных областях науки! Грабарь изумился: анатомия и международное право, — не так чтоб уж особенно близкие науки. Он спросил...
Но я себе воображаю, что вас немного знаю, и настолько, что искренно, положа руку на сердце, говорю: вы парень
с „искрой божией“, но эту искру нужно вечно раздувать, то есть нужно много
работать, чтоб суметь своей искрой разжечь людские сердца…
Инна, после высылки из Богородицкого уезда, где
работала на голоде, жила пока дома, но вскоре собиралась ехать за границу. История на Рождественских курсах
с последовавшим исключением курсисток вызвала в Петербурге всеобщее возмущение доктором Бертенсоном. Один либеральный промышленник предложил наиболее пострадавшим курсисткам, Инне в том числе, ехать на его счет в Швейцарию оканчивать врачебное образование и обязался высылать им до окончания курса по двадцать пять рублей в месяц.
Степан ухаживал за больными, как самая любящая сестра милосердия,
с удивительно милою, грубоватою нежностью утешал их и ободрял,
работал без сна круглые сутки.
Я собирался уезжать. Жил я совсем один в небольшом глинобитном флигеле в две комнаты, стоявшем на отлете от главных строений. 1 октября был праздник покрова, — большой церковный праздник, в который не
работали. Уже
с вечера накануне началось у рабочих пьянство. Утром я еще спал. В дверь постучались. Я пошел отпереть. В окно прихожей увидел, что стучится Степан Бараненко. Он был без шапки, и лицо глядело странно.
Расспрашивал, над чем я сейчас
работаю, крайне заинтересовался моим намерением писать «Записки врача», говорил: «Пишите, пишите! Это очень важно и интересно». Однажды среди обычных посетителей «четвергов» я увидел новое лицо. Почтенных лет господин, плотный,
с седенькою бородкою клинышком), очень обывательского и совсем не писательского вида.
Александра Михайловна умерла, прожив
с Андреевым всего несколько лет. Драма Андреева «Жизнь человека» носит такое посвящение: «Светлой памяти моего друга, моей жены, посвящаю эту вещь, последнюю, над которой мы
работали вместе».
Александра Михайловна действительно
работала вместе
с Андреевым — не в смысле непосредственного совместного писательства, как братья Гонкуры или Эркман и Шатриак, а в более глубоком и тонком смысле.
Работал Андреев по ночам. Она не ложилась, пока он не кончит и тут же не прочтет ей всего написанного. После ее смерти Леонид Андреев со слезами умиления рассказывал мне, как писался им «Красный смех». Он кончил и прочел жене. Она потупила голову, собралась
с духом и сказала...
Работал Андреев по ночам.
Работал он не систематически каждый день, в определенные часы, не по правилу Золя: «Nulla dies sine linea — ни одного дня без строки». Неделями и месяцами он ничего не писал, обдумывал вещь, вынашивал, нервничал, падал духом, опять оживал. Наконец садился писать — и тогда писал
с поразительною быстротою. «Красный смех», например, как видно из вышеприведенного письма, был написан в девять дней. По окончании вещи наступал период полного изнеможения.
Неточные совпадения
Пьем много мы по времени, // А больше мы
работаем. // Нас пьяных много видится, // А больше трезвых нас. // По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко
с водкою,
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. // Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев
с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, // Как солнышко весеннее // Сгоняет снег
с полей… // Не стала я тревожиться, // Что ни велят —
работаю, // Как ни бранят — молчу.
Четыре года тихие, // Как близнецы похожие, // Прошли потом… Всему // Я покорилась: первая //
С постели Тимофеевна, // Последняя — в постель; // За всех, про всех
работаю, — //
С свекрови, свекра пьяного, //
С золовушки бракованной // Снимаю сапоги…
Григорий шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная:
с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно мысль
работала // И в песне излилась:
Работать не
работает, //
С цыганами вожжается, // Бродяга, коновал!