Она жила теперь на отдельной квартире, но Ляхов не оставлял ее в покое. Он поджидал ее при выходе из мастерской, подстерегал на улице и требовал, чтоб она снова шла
жить к нему. Однажды он даже ворвался пьяным в ее квартиру и избил бы Катерину Андреевну насмерть, если бы квартирный хозяин не позвал дворника и не отправил Ляхова в участок. Катерина Андреевна со страхом покидала свою квартиру и в мастерскую ходила каждый раз по разным улицам.
Неточные совпадения
— Вот еще выпьем с тобой по стаканчику и пойдем!
К тебе, что ль, пойдем! Одна
живешь? — спрашивал он, нисколько не понижая голоса. — Пойдем мы с тобою, дверь на клю-уч…
Темнело. Александра Михайловна вышла в кухню,
к квартирной хозяйке. Старуха хозяйка, Дарья Семеновна,
жила в кухне вместе с дочерью Дунькой, глуповатой и румяной девушкой, которая работала на цементном заводе. Они пили кофе, Александра Михайловна подсела
к ним, но от предложенного кофе решительно отказалась.
— У нее таких, как я, столько было, сколько у меня пальцев на руках. Ведь она все равно, что первая с улицы: любой помани, — она сейчас пойдет
к нему ночевать. Вон на святках, когда мы на Зверинской
жили…
Андрей Иванович вырвал у нее газету и стал читать. Через десять минут газета опустилась
к нему на грудь. Он задремал. Но кашель вскоре разбудил его. Андрей Иванович кашлял долго и никак не мог откашляться; на лбу вздулись
жилы, в комнате распространился противный кисловатый запах, которым всегда несет от чахоточных.
— Бросьте мастерскую, приходите ко мне
жить, — продолжал Ляхов и придвинулся со стулом
к кровати. — Я вам буду платить каждый месяц тридцать два рубля. Катьку прогоню, дам ей отдельный паспорт. Я без вас не могу
жить.
И тогда одна бросала в лицо другой грязные, вонючие оскорбления и громко уличала ее, что она
живет на содержании у ретушера Образцова, а кроме того, бегает ночевать
к Володьке-водопроводчику.
— Хорошо вот, вы такая гордая, настойчивая, — льстиво говорила Дарья Петровна. — А много ли у нас таких? Грунька Полякова, сами знаете, и сейчас
живет с ним. Маньку два раза
к себе увозил. С Гавриловной когда-то целый год
жил. А Фокина вот, — на что уж непоклонная, а сколько раз
к нему хаживала, как помоложе была… Я вам правду скажу: которая девушка замужняя или помогу имеет со стороны, ну, та может куражиться. А нет помоги, что ж поделаешь? Вон у Фокиной пятеро ребят, всех одень-обуй; как тут куражиться?
Помада устроился в Москве очень скоро. Лиза захотела, чтобы он
жил к ним ближе, а он ничего иного и не хотел. Бертольди свела его с Незабитовским, и Помада поселился у Незабитовского, считая только для блезира, что он живет у Розанова.
Ей предстояло новое горе: мать брала с собой Парашу, а сестрицу мою Прасковья Ивановна переводила
жить к себе в спальню и поручила за нею ходить своей любимой горничной Акулине Борисовне, женщине очень скромной и заботливой.
Она плакала, обнимала и целовала его, целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее
жить к себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых платьях и будет вести себя хорошо, будет учиться, выучится «манишки ему стирать и гладить» (вероятно, она сообразила всю свою речь дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки.
— Милочка, душечка Жервеза, и ничего больше, — успокоивала ее Дора. — Совершенно французская идиллия из повести или романа, — говорила она, выходя с Долинским за калитку дворика, — благородная крестьянка, коровки, дети, куры, молоко и лужайка. Как странно! Как глупо и пошло мне это представлялось в описаниях, и как это хорошо, как спокойно ото всего этого на самом деле. Жервеза, возьмите, милая, меня
жить к себе.
Неточные совпадения
Как взбежишь по лестнице
к себе на четвертый этаж — скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель…» Что ж я вру — я и позабыл, что
живу в бельэтаже.
Перевелись помещики, // В усадьбах не
живут они // И умирать на старости // Уже не едут
к нам.
Попа уж мы доведали, // Доведали помещика, // Да прямо мы
к тебе! // Чем нам искать чиновника, // Купца, министра царского, // Царя (еще допустит ли // Нас, мужичонков, царь?) — // Освободи нас, выручи! // Молва идет всесветная, // Что ты вольготно, счастливо //
Живешь… Скажи по-божески // В чем счастие твое?»
Был господин невысокого рода, // Он деревнишку на взятки купил, //
Жил в ней безвыездно // тридцать три года, // Вольничал, бражничал, горькую пил, // Жадный, скупой, не дружился // с дворянами, // Только
к сестрице езжал на чаек; // Даже с родными, не только // с крестьянами,
У нас они венчалися, // У нас крестили детушек, //
К нам приходили каяться, // Мы отпевали их, // А если и случалося, // Что
жил помещик в городе, // Так умирать наверное // В деревню приезжал.