Неточные совпадения
Обе несомненно знали, что такое была
жизнь и что такое была смерть, и хотя никак не могли ответить и не поняли бы даже тех вопросов, которые представлялись Левину, обе они не сомневались в значении этого явления и совершенно одинаково, не только между собою, но разделяя этот
взгляд с миллионами людей, смотрели
на это».
Оголение и уплощение таинственной, глубокой «живой
жизни» потрясает здесь душу почти мистическим ужасом. Подошел к
жизни поганый «древний зверь», — и вот
жизнь стала так проста, так анатомически-осязаема. С девушки воздушно-светлой, как утренняя греза,
на наших глазах как будто спадают одежды, она — уж просто тело, просто женское мясо.
Взгляд зверя говорит ей: «Да, ты женщина, которая может принадлежать каждому и мне тоже», — и тянет ее к себе, и радостную утреннюю грезу превращает — в бурую кобылку.
Князь Андрей живет в деревне.
На аустерлицком поле
жизнь ему «показалась прекрасною»; под влиянием вечного неба он «так иначе понимал ее теперь». Но приехавший к Андрею в деревню Пьер удивленно смотрит
на своего друга: «Слова были ласковы, улыбка была
на губах, но
взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря
на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска».
«Наташе все казалось, что она вот-вот сейчас поймет, проникнет то,
на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный
взгляд. Она смотрела туда, куда ушел он,
на ту сторону
жизни. И та сторона
жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде казалась ей такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона
жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление».
Смотрит
на ту же
жизнь живой, — и
взгляд его проникает насквозь, и все существо горит любовью.
На живой душе Толстого мы видим, как чудесно и неузнаваемо преображается при этом мир. Простое и понятное становится таинственным, в разрозненном и мелком начинает чуяться что-то единое и огромное; плоская
жизнь вдруг бездонно углубляется, уходит своими далями в бесконечность. И стоит душа перед
жизнью, охваченная ощущением глубокой, таинственной и священной ее значительности.
Да, все это хорошо. Но если у человека уже нет неведения, если он пришел в себя от хмеля
жизни, если отрезвевший
взгляд его остро и ясно различает ужасы, наседающие
на человека, и бездны, разверзающиеся под ногами? Конечно, можно тогда сказать, как Заратустра: «Ваша любовь к
жизни пусть будет любовью к вашей высочайшей надежде, и ваша высочайшая надежда пусть будет высочайшей мыслью
жизни. А эта высочайшая мысль гласит: человек есть нечто, что должно преодолеть».
Но в Ницше хмеля
жизни нет. Отрезвевший
взгляд его не может не видеть открывающихся кругом «истин». И вот он старается уверить себя: да, я не боюсь их вызывать, эти темные ужасы! Я хочу их видеть, хочу смотреть им в лицо, потому что хочу испытать
на себе, что такое страх. Это у меня — только интеллектуальное пристрастие ко всему ужасному и загадочному… Вот оно, высшее мужество, — мужество трагического философа! Заглянуть ужасу в самые глаза и не сморгнуть.
Усталый пессимистический
взгляд, недоверие к загадке
жизни, ледяное «нет» отвращения к
жизни — это вовсе не признаки самых злых веков человеческого рода; они выступают, скорее,
на свет, когда приходит болезненная изнеженность и оморализованность, вследствие которых животное «человек» научается в конце концов стыдиться всех своих инстинктов.
«Поэтому-то полны вы гнева
на жизнь и
на землю. Несознанная зависть — в косом
взгляде вашего презрения».
Случалось даже, что по нескольку дней не бывало и раздражения, и Вера являлась ему безразлично с Марфенькой: обе казались парой прелестных институток на выпуске, с институтскими тайнами, обожанием, со всею мечтательною теориею и
взглядами на жизнь, какие только устанавливаются в голове институтки — впредь до опыта, который и перевернет все вверх дном.
Неточные совпадения
При
взгляде на тендер и
на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции:
на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней
жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами
на висках, и
на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
Взгляды князя и княгини
на заграничную
жизнь были совершенно противоположные.
Вронский сознавал этот
взгляд на себя товарищей и кроме того, что любил эту
жизнь, чувствовал себя обязанным поддерживать установившийся
на него
взгляд.
Она не могла разрешить задачи, которую ей невольно задал отец своим веселым
взглядом на ее друзей и
на ту
жизнь, которую она так полюбила.
Катавасов сначала смешил дам своими оригинальными шутками, которые всегда так нравились при первом знакомстве с ним, но потом, вызванный Сергеем Ивановичем, рассказал очень интересные свои наблюдения о различии характеров и даже физиономий самок и самцов комнатных мух и об их
жизни. Сергей Иванович тоже был весел и за чаем, вызванный братом, изложил свой
взгляд на будущность восточного вопроса, и так просто и хорошо, что все заслушались его.