Неточные совпадения
Но есть одно, что тесно роднит между собою все такие переживания. Это, как уже было указано, «безумствование», «исхождение из себя», экстаз, соединенный с ощущением огромной полноты и силы жизни. А чем вызван этот экстаз —
дело второстепенное.
В винном ли опьянении,
в безумном ли кружении радетельной пляски,
в упоении ли черною скорбью
трагедии,
в молитвенном ли самозабвении отрешившегося от мира аскета — везде равно присутствует Дионис, везде равно несет он человеку таинственное свое вино.
В эллинской
трагедии Дионис на
деле осуществлял ту однобокую, враждебную жизни теорию искусства, которую
в XIX веке воскресил ненавистник живой жизни Шопенгауэр: искусство должно вырывать человека из бесконечного потока «желания», освобождать от назойливого напора воли и повергать душу
в чистое, ничем не нарушимое, безвольное созерцание.
Несомненно, во всяком случае, одно: хор играет
в трагедии огромную роль; именно
в нем — центр тяжести
трагедии,
в хоре, песни которого нам, современным читателям, так часто кажутся не идущими к
делу и только замедляющими развитие «действия».
Трагедия постоянно ставит вопрос: откуда зло
в мире? И неуверенно отвечает: от самого человека, от его «гордости», от небрежения божескими законами. Но то и
дело сама же опровергает себя. Ни Эдип, ни Филоктет, ни Антигона не заслужили обрушившихся на них бедствий. И повторяется вековечная история библейского Иова. Человек «ко Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с богом». Ведомая на казнь Антигона спрашивает...
На наших глазах один за другим отпадают все признаки, которые делают Диониса именно Дионисом. Вместо безвольного слияния с «Первоединым» Ницше страстно и настойчиво требует теперь от человека воли, действия, борьбы за свой собственный счет, призывает людей к «верности земле», чтоб возвращен был земле ее смысл, чтоб человек гордо нес на земле свою земную голову и делал
дело земли.
В «Рождении
трагедии» возвратить дионисического человека к
делу земли мог только Аполлон своею «иллюзией».
«Но, милостивый государь, что же такое, прости господи, романтика, если ваша книга не романтика? Ведь за вашим пессимизмом уже прелюдирует и обычный романтический финал — разрыв, крушение, возвращение и падение ниц перед старой верой, перед старым богом… Да разве ваша пессимистическая книга не есть сама часть антиэллинизма и романтики, сама нечто «столь же охмеляющее, сколь и отуманивающее», наркотик во всяком случае?» И
в самом
деле, послушаем (следует цитата из «Рождения
трагедии...
Неточные совпадения
Оптимистическая, бестрагичная теория прогресса, которую
разделяют и марксисты, представляет собой безысходную
в ее предельном противоречии
трагедию смертоносного времени, превращающую людей
в средство для грядущего.
Дело-то ведь
в том, что старикашка хоть и соврал об обольщении невинностей, но
в сущности,
в трагедии моей, это так ведь и было, хотя раз только было, да и то не состоялось.
— Какие страшные
трагедии устраивает с людьми реализм! — проговорил Митя
в совершенном отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас
дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.
Товарищ и друг
В.
В. Пукирева с юных
дней, он знал историю картины «Неравный брак» и всю
трагедию жизни автора: этот старый важный чиновник — живое лицо. Невеста рядом с ним — портрет невесты
В.
В. Пукирева, а стоящий со скрещенными руками — это сам
В.
В. Пукирев, как живой.
Мы с сестрицей каждый
день ходили к бабушке только здороваться, а вечером уже не прощались; но меня иногда после обеда призывали
в гостиную или диванную, и Прасковья Ивановна с коротко знакомыми гостями забавлялась моими ответами, подчас резкими и смелыми, на разные трудные и, должно признаться, иногда нелепые и неприличные для дитяти вопросы; иногда заставляла она меня читать что-нибудь наизусть из «Россиады» или сумароковских
трагедий.