Неточные совпадения
Уже будучи на каторге, «он строго судил себя, и ожесточенная совесть его не нашла никакой особенно ужасной вины в его прошедшем, кроме разве простого промаха… И хотя бы
судьба послала ему раскаяние — жгучее раскаяние, разбивающее сердце, от ужасных мук которого мерещится петля и омут. О, он бы обрадовался ему! Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в
своем преступлении… Вот в чем одном признавал он
свое преступление: только в том, что не вынес его и
сделал явку с повинной».
Неточные совпадения
— Побойся Бога! Ведь ты не чеченец окаянный, а честный христианин; ну, уж коли грех твой тебя попутал, нечего
делать:
своей судьбы не минуешь!
Красавина. Нешто я, матушка, не понимаю? У меня совесть-то чище золота, одно слово — хрусталь, да что ж ты прикажешь
делать, коли такие оказии выходят? Ты рассуди, какая мне радость, что всякое дело все врозь да врозь. Первое дело — хлопоты даром пропадают, а второе дело — всему нашему званию мараль. А просто сказать: «Знать, не
судьба!» Вот и все тут. Ну да уж я вам за всю
свою провинность теперь заслужу.
— Будешь задумчив, как навяжется такая супруга, как Марина Антиповна! Помнишь Антипа? ну, так его дочка! А золото-мужик, большие у меня дела
делает: хлеб продает, деньги получает, — честный, распорядительный, да вот где-нибудь да подстережет
судьба! У всякого
свой крест! А ты что это затеял, или в самом деле с ума сошел? — спросила бабушка, помолчав.
Нехлюдову было очень грустно. Ему было грустно преимущественно оттого, что отказ Сената утверждал это бессмысленное мучительство над невинной Масловой, и оттого, что этот отказ
делал еще более трудным его неизменное решение соединить с ней
свою судьбу. Грусть эта усилилась еще от тех ужасных историй царствующего зла, про которые с такой радостью говорил адвокат, и, кроме того, он беспрестанно вспоминал недобрый, холодный, отталкивающий взгляд когда-то милого, открытого, благородного Селенина.
Но эгоцентризм, в котором всегда есть что-то отталкивающее, для меня искупается тем, что я самого себя и
свою жизненную
судьбу делаю предметом философского познания.