Неточные совпадения
Оголение и уплощение таинственной, глубокой «живой жизни» потрясает здесь душу почти мистическим
ужасом. Подошел к жизни поганый «
древний зверь», — и вот жизнь стала так проста, так анатомически-осязаема. С девушки воздушно-светлой, как утренняя греза, на наших глазах как будто спадают одежды, она — уж просто тело, просто женское мясо. Взгляд зверя говорит ей: «Да, ты женщина, которая может принадлежать каждому и мне тоже», — и тянет ее к себе, и радостную утреннюю грезу превращает — в бурую кобылку.
Древний эллин, — говорит он, — всегда знал и испытывал страхи и
ужасы бытия, ему всегда была близка страшная мудрость лесного бога Силена.
Перед лицом этого крепкого и здорово-ясного жизнеотношения странно и чуждо звучит утверждение Ницше, что мир и бытие оправдывались для
древнего эллина лишь в качестве эстетического феномена, что он «заслонял» от себя
ужасы жизни светлым миром красоты, умел объектировать эти
ужасы и художественно наслаждаться ими, как мы наслаждаемся статуями «умирающего галла» или Ниобы, глядящей на избиение своих детей.
Инстинкт в нравственной жизни человека играет двоякую роль: он унаследован от древней природы, от человека архаического, в нем говорит
древний ужас и страх, рабство и суеверие, жестокость и звериность, и в нем же есть напоминание о рае, о древней свободе, о древней силе человека, о древней связи его с космосом, о первобытной стихии жизни.
Неточные совпадения
«Буржуазия Франции оправдала кровь и
ужасы революции, показав, что она умеет жить легко и умно, сделав свой прекрасный,
древний город действительно Афинами мира…»
Он свои художнические требования переносил в жизнь, мешая их с общечеловеческими, и писал последнюю с натуры, и тут же, невольно и бессознательно, приводил в исполнение
древнее мудрое правило, «познавал самого себя», с
ужасом вглядывался и вслушивался в дикие порывы животной, слепой натуры, сам писал ей казнь и чертил новые законы, разрушал в себе «ветхого человека» и создавал нового.
И человечество, не просветившее в себе божественным светом этой темной
древней стихии, неизбежно проходит через крестный
ужас и смерть войны.
Не дано человечеству, оставаясь в старом зле и
древней тьме, избежать имманентных последствий в форме
ужасов войны.
Теории Маркса, Ницше, Фрейда, Гейдеггера, современный роман,
ужасы войны и революции, вспышки
древней жестокости и господство новой лживости — все сокрушает возвышенные учения о человеке.