Неточные совпадения
В сумерках шел я вверх по Остроженской улице. Таяло кругом, качались под ногами доски через мутные
лужи. Под светлым еще небом
черною и тихою казалась мокрая улица; только обращенные к западу стены зданий странно белели, как будто светились каким-то тихим светом. Фонари еще не горели. Стояла тишина, какая опускается в сумерках на самый шумный город. Неслышно проехали извозчичьи сани. Как тени, шли прохожие.
Человек, лет пяти от роду, беловолосый, голубоглазый, сидя в теплой,
черной луже, бил палкой по измятому ведру, сосредоточенно наслаждаясь звуками ударов по железу.
Неточные совпадения
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел, дворник закрыл ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма,
лужи воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в
черном небе, бормотал:
Клим сообразил, что командует медник, — он
лудил кастрюли, самовары и дважды являлся жаловаться на Анфимьевну, которая обсчитывала его. Он — тощий, костлявый, с кусочками
черных зубов во рту под седыми усами. Болтлив и глуп. А Лаврушка — его ученик и приемыш. Он жил на побегушках у акушерки, квартировавшей раньше в доме Варвары. Озорной мальчишка. Любил петь: «Что ты, суженец, не весел». А надо было петь — сундженец, сундженский казак.
Она шла, наклонив голову, совсем закрытую
черной мантильей. Видны были только две бледные руки, державшие мантилью на груди. Она шагала неторопливо, не поворачивая головы по сторонам, осторожно обходя образовавшиеся небольшие
лужи, медленными шагами вошла на крыльцо и скрылась в сенях.
Но не успел он еще как следует нахохотаться, как зашлепали по
лужам шаги, и мой посланный, задыхаясь, вырос перед нами и открыл громадную
черную руку, на которой лежали папиросы, медь и сверкало серебро.
Еще иначе все это смотрело позднею осенью, когда пойма
чернела и покрывалась
лужами, когда
черные, бархатные султаны становились белыми, седыми, когда между ними уже не мелькали бахромчатые повязочки и самый ситник валился в воду, совершенно обнажая подопревающие цибастые ноги гренадер.