Неточные совпадения
— Липьёска, пьят копэк десьятка! Шибко саладка! — свирепо вопил бронзовый,
голый по пояс
китаец, выкатывая разбойничьи глаза.
— Эге! Шибко шанго!.. Карсиво! — поспешно отвечали
китайцы, кивая
головами.
Подходила Зинаида Аркадьевна. Своим кокетливым, красиво-тягучим голосом она, смеясь, начинала объяснять
китайцу, что хотела бы выйти замуж за их дзянь-дзюня.
Китаец вслушивался, долго не мог понять, только вежливо кивал
головою и улыбался. Наконец понял.
Мы пришли в деревню Суятунь. Она лежала за четверть версты на восток от станции. Деревня, по-обычному, была полуразрушена, но
китайцев еще не выселили. Над низкими глиняными заборами повсюду мелькали плоские цепы и обмотанные черными косами
головы:
китайцы спешно обмолачивали каолян и чумизу.
Китаец, не поднимая
головы, молча шел по дороге. Офицер наскакал на него и бешено замахнулся нагайкою.
Китаец что-то стал говорить, разводил руками. Офицер помчался в сторону. Из-под копыт его лошади ветер срывал гигантские клубы желтоватой пыли.
Было жарко,
голова кружилась от усталости. Обозы въехали в большую китайскую деревню.
Китайцы стояли у фанз, щурясь от солнца и пыли, и смотрели на отступавших с бесстрастными, ничего не выражавшими лицами.
— Капытана шибко шанго! — говорили
китайцы, кивали
головами и в знак одобрения поднимали кверху большие пальцы…
Китайцы выезжали на поля. Начинался сев. Начальников русских частей объезжали два китайских чиновника с шариками на шляпах, со свитою из пестрых китайских полицейских с длинными палками. Чиновники предъявляли бумагу, в которой власти просили русских начальников не препятствовать
китайцам к обработке полей. Русские начальники прочитывали бумагу, великодушно кивали
головами и заявляли чиновникам, что, конечно, конечно… какой тут даже может быть разговор…
Однажды утром я услышал в отдалении странные китайские крики, какой-то рыдающий вой… Я вышел. На втором, боковом дворе, где помещался полковой обоз, толпился народ, — солдаты и
китайцы; стоял ряд пустых арб, запряженных низкорослыми китайскими лошадьми и мулами. Около пустой ямы, выложенной циновками, качаясь на больных ногах, рыдал рябой старик-хозяин. Он выл, странно поднимал руки к небу, хватался за
голову и наклонялся и заглядывал в яму.
Было известно также, что лошадей мы назад не повезем, а они будут продаваться здесь с аукциона. У нас было семьдесят лошадей, содержание их обходилось около 25 руб. в день. Однажды из Харбина приехал извозопромышленник, стал приторговываться к лошадям и давал по 100 руб. за
голову. Цена была очень хорошая:
китайцы наших крупных лошадей не покупали, и на аукционе они должны были пойти за бесценок.
Гусев не слушает и смотрит в окошечко. На прозрачной, нежно-бирюзовой воде, вся залитая ослепительным, горячим солнцем, качается лодка. В ней стоят
голые китайцы, протягивают вверх клетки с канарейками и кричат:
Неточные совпадения
А когда подняли ее тяжелое стекло, старый
китаец не торопясь освободил из рукава руку, рукав как будто сам, своею силой, взъехал к локтю, тонкие, когтистые пальцы старческой, железной руки опустились в витрину, сковырнули с белой пластинки мрамора большой кристалл изумруда, гордость павильона, Ли Хунг-чанг поднял камень на уровень своего глаза, перенес его к другому и, чуть заметно кивнув
головой, спрятал руку с камнем в рукав.
Ее удивительно легко кружил
китаец, в синей кофте, толстенький, круглоголовый, с лицом кота; длинная коса его била Варвару по
голой спине, по плечам, она смеялась.
Руки его лежали на животе, спрятанные в широкие рукава, но иногда, видимо, по догадке или повинуясь неуловимому знаку, один из
китайцев тихо начинал говорить с комиссаром отдела, а потом, еще более понизив голос, говорил Ли Хунг-чангу, преклонив
голову, не глядя в лицо его.
Китаец носит веер в руке, и когда выходит на солнце, прикрывает им
голову.
Среди этого увидишь старого
китайца, с седой косой,
голого, но в очках; он сидит и торгует.