Подобно офицерам, и солдаты каждый свой шаг начинали считать достойным награды. В конце года, уже после заключения мира, наши госпитали были расформированы, и команды отправлены в полки. Солдаты уходили, сильно пьяные, был жестокий мороз, один
свалился на дороге и заснул. Его товарищ воротился за полверсты назад и сказал, чтобы пьяного подобрали. Назавтра он является к главному врачу и требует, чтоб его представили к медали «за спасение погибавшего».
Неточные совпадения
На дороге по-прежнему медленно тянулись к северу бесконечные обозы. У края валялись стащенные с
дороги два солдатских трупа, истоптанные колесами и копытами, покрытые пылью и кровью. А где же японцы? Их не было. Ночью произошла совершенно беспричинная паника. Кто-то завопил во сне: «Японцы! Пли!» — и взвился ужас. Повозки мчались в темноте, давили людей,
сваливались с обрывов. Солдаты стреляли в темноту и били своих же.
Неточные совпадения
Двойник молчал, толкая Самгина плечом в ямы и рытвины
дороги, толкая
на деревья, — он так мешал идти, что Клим тоже толкнул его; тогда он
свалился под ноги Клима, обнял их и дико закричал.
И это правда. Обыкновенно ссылаются
на то, как много погибает судов. А если счесть, сколько поездов сталкивается
на железных
дорогах,
сваливается с высот, сколько гибнет людей в огне пожаров и т. д., то
на которой стороне окажется перевес? И сколько вообще расходуется бедного человечества по мелочам, в одиночку, не всегда в глуши каких-нибудь пустынь, лесов, а в многолюдных городах!
«Нет, не
свалимся, — отвечал Вандик, —
на камень, может быть, попадем не раз, и в рытвину колесо заедет, но в овраг не
свалимся: одна из передних лошадей куплена мною недели две назад в Устере: она знает
дорогу».
Опять
дорога, ленивое позванивание колокольчика, белая лента шоссе с шуршащим под колесами свежим щебнем, гулкие деревянные мосты, протяжный звон телеграфа… Опять станция, точь — в-точь похожая
на первую, потом синие сумерки, потом звездная ночь и фосфорические облака, как будто налитые лунным светом… Мать стучит в оконце за козлами, ямщик сдерживает лошадей. Мать спрашивает, не холодно ли мне, не сплю ли я и как бы я не
свалился с козел.
Это печальное пение и мысль о Максиме тяжело подействовали
на Серебряного, но ему вспомнились успокоительные слова Годунова и скоро изгладили грустное впечатление панихиды.
На изгибе
дороги, входящей в темный лес, он оглянулся
на Александрову слободу, и когда скрылись от него золоченые главы дворца Иоаннова, он почувствовал облегчение, как будто тяжесть
свалилась с его сердца.