Неточные совпадения
— Юрка, друг! Нам с тобой на гражданских фронтах нужно бы сражаться, вот там мы с тобой показали бы, что за штука такая ленинский комсомол. Тогда винтовкой комсомол
работал, а не языком трепал. Вот скажи мне сейчас Ленин али там какой другой наш вождь: «
Товарищ Спиридон Кочерыгин! Видишь — сто белогвардейцев с пулеметами? Пойдешь на них один?» Пошел бы! И всю бы эту нечисть расколошматил. И получил бы боевой орден Красного Знамени. Мы с тобой, Юра, категорические герои!
—
Товарищи, стыдитесь! При чем тут контролерша? Мы все сейчас — хозяева производства, мы не на капиталистов
работаем. Как же мы можем допускать, чтобы наше рабочее государство платило деньги по бюллетеню человеку, который нарочно руки себе испортил, чтобы не
работать!
— Вы,
товарищ, всегда так медленно
работаете?
— Теперь понял. — И заговорил уверенным, привычным к выступлениям голосом: — Чтобы заниматься хронометражированием какой-нибудь работы, нужно эту работу понимать.
Товарищ Броннер нашей работы не знает, ничего в ней не понимает и, когда я
работаю добросовестно, обвиняет меня в предательстве рабочего класса.
Мы, понимашь, все — рабочие,
товарищи друг другу,
работаем на одном заводе, на одном деле.
— Скажи,
товарищ Броннер. Тут на заводе
работал одно время в закройной передов твой родной брат Арон Броннер. Он со своими родителями-торговцами не порвал, как ты, жил на их иждивении. Ты его рекомендовала в комсомол. И сама же ты мне тогда говорила, что этот твой брат — пятно на твоей революционной совести, что он — совершенно чуждый элемент. Ты его помимо биржи устроила на завод, пыталась протащить в комсомол, — и все это только с тою целью, чтоб ему попасть в вуз.
— Позвольте вам,
товарищ, объяснить. Кулак, говорите. Не знаю, как по-новому сказать, а по-старому: вот вам святая икона, — никогда за жизнь свою не имел чужого труда, все с сынами своими горбом
заработал.
— Привыкнете понемножку. Дело немудрое. — Девушка засунула руки в карманы кожанки и широким мужским шагом зашагала по горнице. — Ничего, налаживается дело. Пойдет определенно. Еще бы лучше пошло, если бы кой-какие
товарищи не мешали.
Работает тут верст за восемь один из Москвы, Головастов.
Крепкий, белый парень, кудрявый, с ястребиным носом и серыми, умными глазами на круглом лице, Фома был не похож на мужика, — если бы его хорошо одеть, он сошел бы за купеческого сына из хорошей семьи. Это был человек сумрачный, говорил мало, деловито. Грамотный, он вел счета подрядчика, составлял сметы, умел заставить
товарищей работать успешно, но сам работал неохотно.
Неточные совпадения
Он был так беден, как нельзя уже быть беднее. Жил в каком-то чуланчике, между печкой и дровами,
работал при свете плошки, и если б не симпатия
товарищей, он не знал бы, где взять книг, а иногда белья и платья.
Он любил
работать и всегда был занят практическими делами и на такие же практические дела наталкивал
товарищей.
Для себя ему, казалось, ничего не нужно было, и он мог удовлетворяться ничем, но для общины
товарищей он требовал многого и мог
работать всякую — и физическую и умственную работу, не покладая рук без сна, без еды.
Немец сел против меня и трагически начал мне рассказывать, как его патрон-француз надул, как он три года эксплуатировал его, заставляя втрое больше
работать, лаская надеждой, что он его примет в
товарищи, и вдруг, не говоря худого слова, уехал в Париж и там нашел
товарища. В силу этого немец сказал ему, что он оставляет место, а патрон не возвращается…
У кого нет сил и уменья
работать, но есть деньжонки, тот нанимает своих же
товарищей.