— Да, но по ее доверенности я утверждал лишь ее два раза в правах наследства, после ее отца и сестры, и был ее представителем, как гражданской истицы, в
деле банка. Денежными же ее делами я не заведывал, кроме некоторых переводов в Париж ее поставщикам, которые я делал по ее поручению.
Неточные совпадения
— Я не берусь угадывать, — заметил редактор, — какая участь ожидает подсудимых по этому
делу, но твердо уверен, что гражданские истцы останутся не при чем и таким образом дорого поплатятся за увлечение обстановкой, зеркальными окнами и массивными железными шкафами этого безрассудного, а может быть, и бессудного
банка. Само расположение этой всей залы судебных заседаний невольно утверждает меня в этом мнении.
— Я хотела переговорить с тобой о том, что держать эти деньги в казенных бумагах, по моему мнению, крайне невыгодно. При настоящем настроении биржи, при настоящем развитии молодого в России частного банкового
дела, акции этих
банков, а также железных дорог представляют из себя лучшие бумаги, особенно для помещения небольших капиталов. Хранить в наше время деньги в малопроцентных государственных бумагах — абсурд.
— Мы потеряли в акциях этого проклятого
банка двести тысяч рублей. Я после разговора с тобой о деньгах, оставшихся после сестры, поместил их в эти бумаги, увлекшись их быстрым повышением на бирже. Они стояли твердо до последнего
дня, когда вдруг
банк лопнул и ворох накануне ценных бумаг превратился в ничего нестоящую макулатуру. Я сначала этому не верил, но сегодня получил точные справки.
— Конечно, ничего, но это не помешало мне быть сейчас у нее и уверить ее, что она потеряла на акциях этого
банка триста две тысячи рублей. Таким образом, мы нажили на этом
деле сто две тысячи. Надеюсь, что в этом случае ты ничего не будешь иметь против этого «мы»? — в свою очередь уколол он ее.
Надо, впрочем, заметить, что у Николая Леопольдовича, создавшего из своих легковерных доверительниц таких крупных потерпевших по грандиозному
делу, не было в его несгораемом сундуке ни одного экземпляра акций лопнувшего
банка.
— Ну, да, конечно, купить, но только купля купле рознь. Если я объявлю, что намерен купить акций на полмиллиона, то
дела рухнувшего
банка могут поправиться и ничего не стоящие сегодня бумаги, завтра пойдут в гору.
Дело Ссудно-коммерческого
банка, доходившее до сената, окончилось давно.
На другой
день Николай Леопольдович покончил с денежной стороной своей сделки со Стефанией Павловной Сироткиной и передал ей чековую книжку купеческого
банка, а в течение месяца исполнял и другие предписанные ее условия.
В этот же
день он выехал из дома своей жены, распростившейся с ним как с посторонним человеком, в отделение Европейской гостиницы, а вечером написал и отправил письмо к Николаю Леопольдовичу Гиршфельду, в котором рассказал ему откровенно свое положение и требование тестя, просил его немедленно распорядиться переводом на имя княгини Анны Васильевны Шестовой пятисот тысяч рублей через Государственный
банк, произведя для этого какие он заблагорассудит обороты с его имениями и капиталами.
— Я обдумала на этот счет мои окончательные условия; я получала сумму в сложности за пять лет, то это составит триста тысяч рублей. Вы их внесете на хранение в бумагах в государственный
банк в Петербурге и квитанцию вышлите мне в течении недели, считая с завтрашнего
дня. Расчеты наши будут тогда окончены, и я всю жизнь буду нема, как рыба.
С присущим ему уменьем он в несколько
дней не только успокоил обоих, описав Луганскому в радужных красках его будущность, по получении залоговой суммы из
банка, и окончательного расчета с его теткой, и посулив Князеву за его верную службу и проведенный «каторжный», как выражался сам Александр Алексеевич, год, чуть не золотые горы, но даже успел взять с Василия Васильевича вексельных бланков на сумму шестьдесят пять тысяч рублей.
В Москве
дело по залогу имения Луганского затянулось месяца на два, а когда
день выдачи ссуды уже был назначен, вдруг из г. В-ны получена была на имя
банка телеграмма Василия Васильевича, которой он просил
банк приостановиться выдачею ссуды до его приезда. Узнав об этом, Николай Леопольдович был положительно ошеломлен. Он не мог понять, как Луганский мог очутиться в В-не.
Впрочем, Галактион почти не жил дома, а все разъезжал по
делам банка и делам Стабровского. Прохоров не хотел сдаваться и вел отчаянную борьбу. Стороны зашли уже слишком далеко, чтобы помириться на пустяках. Стабровский с каждым годом развивал свои операции все шире и начинал теснить конкурента уже на его территории. Весь вопрос сводился только на то, которая сторона выдержит дольше. О пощаде не могло быть и речи.
Неточные совпадения
— Да как же ты хочешь? — сказал Степан Аркадьич. — Ну, положим, директор
банка получает десять тысяч, — ведь он стоит этого. Или инженер получает двадцать тысяч. Живое
дело, как хочешь!
Влиянию его содействовало: его богатство и знатность; прекрасное помещение в городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми
делами и учредивший процветающий
банк в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Отъезда
день давно просрочен, // Проходит и последний срок. // Осмотрен, вновь обит, упрочен // Забвенью брошенный возок. // Обоз обычный, три кибитки // Везут домашние пожитки, // Кастрюльки, стулья, сундуки, // Варенье в
банках, тюфяки, // Перины, клетки с петухами, // Горшки, тазы et cetera, // Ну, много всякого добра. // И вот в избе между слугами // Поднялся шум, прощальный плач: // Ведут на двор осьмнадцать кляч,
В этом отеческом тоне он долго рассказывал о деятельности крестьянского
банка, переселенческого управления, церковноприходских школ, о росте промышленности, требующей все более рабочих рук, о том, что правительство должно вмешаться в отношения работодателей и рабочих; вот оно уже сократило рабочий
день, ввело фабрично-заводскую инспекцию, в проекте больничные и страховые кассы.
— Мы почти уже колония. Металлургия наша на 67 процентов в руках Франции, в
деле судостроения французский капитал имеет 77 процентов. Основной капитал всех
банков наших 585 миллионов, а иностранного капитала в них 434; в этой — последней — сумме 232 миллиона — французских.