Неточные совпадения
Свой ежедневный режим княгиня также не изменяла для гостей, которые, по большей части соседние помещики и губерские власти, по несколько дней гостили в Шестове, ведя себя совершенно как
дома, заказывали себе в какое хотели время завтраки (два повара, один переманенный князем из клуба, а
другой старик, еще бывший крепостной, работали, не покладая рук, в обширной образцовой кухне), требовали себе вина той или
другой марки из переполненных княжеских погребов, не мешали хозяевам, а хозяева не мешали им, и обе стороны были чрезвычайно довольных
друг другом.
Рассказывали, что после нескольких лет безумной жизни с переменными обожателями (маркиз или, по
другой редакции, оперный певец, вскоре был тоже отставлен), Зинаида Павловна, обобрав изрядно напоследок сына одного московского миллионера и пожуировав еще года два на денежки этого «московского саврасика», возвращенного с помощью русского посольства из «угарного» Парижа в отцовский
дом в Замоскворечье, с оставшимися крохами, но со множеством сундуков и баулов, наполненных парижскими туалетами, благополучно возвратилась в свой родной город Т.
Всесторонние познания в новом учителе были открыты князем при следующих обстоятельствах. Во время прогулок их вдвоем, князь давал ему объяснения, каким образом он подводил на
дом лепные карнизы, как выводил и выращивал те или
другие редкие растения, чем лечил борзых и гончих. Забывая на старости лет о данных им уже объяснениях, которые Николай Леопольдович твердо старался завомнить, князь возвращался снова к тому же предмету.
Дом князя Дмитрия Павловича был весь виден с этой скамейки. Он выделялся среди
других строений, несмотря на мрачную дикую окраску, своим уютным, приветливым видом. Стекла его пяти окон с зелеными ставнями были замечательно чисты и ярко блестели на солнце. За большими, окрашенными в такую же, как и
дом, краску, отворенными настежь воротами виднелся усыпанный песком двор, содержавшийся в идеальной чистоте. Со двора направо, в
дом вело парадное крыльцо, обтянутое чистой парусиной.
Не ускользнула от него и нежная любовь к молодому
другу дома, прорывающаяся в словах и взорах княжны Лиды.
В городе она наняла по приезде на названной нами улице
дом особняк, разделенный на две половины; в одной из них поместилась сама, а
другую отдала в распоряжение своих племянниц.
В
доме Шестовых произошло за это время еще одно незначительное, впрочем, событие. Однажды, окончив утренний туалет своей барыни, знакомая нам горничная княгини Зинаиды Павловны Стеша, сообщила ей, что принуждена оставить свое место, почему и считает долгом предупредить заранее для подыскивания
другой горничной.
Николай Ильич нес все свои доходы в
дом, отказывая себе, во всем, даже в приличном костюме. Доходы эти были не из крупных, а потому Петухов не брезговал заработать лишний рубль и на
других, до литературы отношения неимеющих, делах.
Возвратившись в губернаторский
дом, она приказала прислуживавшей ей горничной разбудить ее на
другой день в семь часов и велеть к этому времени запрячь пролетку.
Переночевав в губернаторском
доме, Александрина на
другой день рано утром уехала обратно в Шестово. Уезжая, она знала, что унесла из номера, отравив свою тетку, княжна Маргарита. Первым делом Александры Яковлевны, по приезде в имение, было занять будуар и спальню покойной княгини, поместив в соседней комнате состоявшую при ней горничную, из молодых шестовских крестьянок. Затем, согласно просьбе Гиршфельда, она стала терпеливо ожидать его приезда.
На
другой день в девять часов утра Николай Ильич подходил своей плавной походкой к роскошному небольшому домику-особняку, изящной архитектуры, с лепными художественными украшениями по фасаду, зеркальными окнами в одно стекло и шикарным подъездом.
Дом этот находился на одной из улиц, выходящих на Арбатскую площадь, и принадлежал присяжному поверенному Николаю Леопольдовичу Гиршфельду. Смело нажал Петухов пуговку электрического звонка, и по лицу его разлилсь даже довольная улыбка от этой смелости.
— Хорошо! Прими ее и проводи в кабинет… Для
других меня нет
дома, — приказал он лакею после небольшой паузы.
Надо, впрочем, заметить, что не одна дружба к Виктору Гарину привлекала нового
друга в
дом его родителей, вместе с которыми, на отдельной половине, жил и сын.
Самою равною для нее партиею, по мнению и приговору высшего судилища петербургского большого света, разделяемому и родителями красавицы, был князь Владимир Александрович Шестов, но с ним-то княжна Анна и вела себя еще загадочнее, чем с
другими: она прямо не обращала на него ни малейшего внимания, всецело и всюду игнорируя его присутствие, даже у себя
дома.
Сын Константин, перебывавший во всевозможных учебных заведениях, нигде не окончил курса, и хотя ему уже давно минуло гражданское совершеннолетие, все еще продолжал сидеть на шее своей маменьки, в ожидании места, занимаясь кой-какими частными делами и мелким комиссионерством, с грошевым заработком, который, и то весьма редко, доносился им до
дому, а обыкновенно оставлялся в тех или
других злачных местах Петербурга.
Скажем несколько слов о
друзьях и данниках семейства Боровиковых. За Зинаидой Михайловной последнее время сильно приударял старый комиссионер и адвокат по бракоразводным делам Антон Максимович Милашевич, бросивший, как утверждали, из-за нее на произвол судьбы жену с тремя взрослыми дочерьми, переехавший на отдельную квартиру, все свое свободное время проводивший у Боровиковых и несший в их
дом все свои заработки, но это было, кажется, лишь платоническое поклонение со стороны сластолюбивого старичка.
Все члены семьи и все
друзья дома были в сборе.
Мелкие лепты, как его, так и
других друзей дома, в сокровищницу Марьи Викентьевны, в виду появления в семье Боровиковых такого, выражаясь актерским языком, «жирного карася», как князь Владимир, за ненадобностью прекратились, что отразилось на хозяйственном бюджете Анны Александровны, и она была очень довольна.
Богатый, образованный юноша естественно вырывался из своей среды и, случайно сойдясь с князем Виктором Гариным, попал в
дом его родителей, а через них в
другие дома великосветского Петербурга.
— Вот вам радужная в задаток, послезавтра будет
другая, если все обойдется благополучно, только чур, завтра сделать дело, а не пропадать из
дому, — подал ему он кредитку.
На
другой день рано утром Антон Михайлович отправился к Луганскому, застал его в сравнительно трезвом состоянии, обстоятельно расспросил о деле, рассмотрел имевшиеся у него документы и объявил, что у него есть адвокат, который возьмется вести его дело на свой счет, что этот адвокат — известный присяжный поверенный Николай Леопольдович Гиршфельд. Кроме Луганского, Милашевич застал
дома и жену его, и ее, как выразился старший дворник, «воздахтора».
За время своего краткого пребывания в
доме предварительного заключения Николай Николаевич не видался с Гиршфельдом, так как тот в угнетенном состоянии духа сидел в своей камере и не выходил на обычную прогулку, во время которой арестованные имеют кое-какую, хотя и рискованную, возможность переброситься
друг с
другом несколькими фразами.