Неточные совпадения
Вступив на новый жизненный путь, связав на всю жизнь,
как ей по крайней мере казалось, свою судьбу с избранным ею человеком, она зажила какою-то двойною жизнью. Ум ее лихорадочно работал, нервная система, доведенная
до высшего напряжения,
как бы закалилась; неведомая доселе страсть охватила все ее существо, а между
тем, в душе царил какой-то страшный покой.
Я,
как тебе небезызвестно, не признаю
той любви
до гроба, о которой пишут в романах, я люблю человека пропорционально сумме приносимых им мне пользы и наслаждения и готов платить ему
тем же, но не более.
— Да, невеста, более чем невеста — жена, хотя еще не венчанная!.. И я хочу, чтобы с ней обращались,
как с таковой
до тех пор, пока я, произведенный в офицеры, не поведу ее торжественно к алтарю, не искуплю этим свой грех перед нею, не отблагодарю ее, посвятив ей всю мою жизнь за ее любовь и доверие ко мне.
Николай Леопольдович молчал,
до крови закусив нижнюю губу. Подозрения, что Петухов затевает против него что-то недоброе, разрасталось в его душе. С
тех лор,
как он попал в первую петлю им самим сплетенных тенет и был всецело в руках Александры Яковлевны Гариновой, он с какой-то болезненной боязливостью стал относиться ко всем, кто знал его близко при жизни Зинаиды Павловны.
Прочитав утром роковую заметку, вносивший исправно свою ежемесячную дань саврас ошалел
до того, что вчерашнего хмеля
как не бывало, и он, совершенно трезвый, помчался для объяснения в редакцию, помещавшуюся в
то время на набережной Москвы-реки. В трезвом виде он, надо заметить, был смирнее ягненка.
Флегонт Никитич повествовал о
том,
как, года за два
до своего отъезда из Сибири, он составлял на пароходе «Коссаговский», во время остановки его у Нарыма, акт о самоубийстве ехавшего на службу иркутского городового врача, Антона Михайловича Шатова, оставившего после себя записку, что он завещает все находившееся при нем имущество и деньги
тому полицейскому офицеру, который будет составлять акт о его самоубийстве, причем просить его похлопотать, чтобы его похоронили рядом с
той арестанткой, которая только что умерла на барже.
— Этой-то надежды я вам и не дам. За будущее не ручаюсь: может быть это и будет так, смотря по вашему поведению относительно меня, а
до тех пор я для вас не Александрина, а Александра Яковлевна, а вы один из моих поклонников,
как артистки, и
то новичок, которого я
до поры
до времени могу держать в черном теле. Вот мои условия. Принимаете ли вы их? Если да,
то поговорим о подробностях; если же нет — прощайте…
— Я мог, — сквозь зубы начал старый князь, холодно поздоровавшись,
как и остальные члены семейного совета, с освобожденным узником, — спасти вас от тюрьмы, от заслуженного вами вполне наказания за глубоко возмущающее душу всякого верноподданного ваше преступление, но я бессилен возвратить вам
то положение в обществе, которое вы занимали
до сих пор, бессилен снять с вас
то клеймо позора, которое наложено на вас, и — выскажу мое мнение — совершенно справедливо этим обществом.
Нынешняя встреча, слова сочувствия, услышанные им впервые от нее, лестное для него, по его мнению, прозвище «политического мученика», данное ему ею же — все это заставило его сердце вдруг забиться чувством гораздо более сильным, чем
то, которое служило стимулом для ухаживанья за ней
до ареста,
до обрушившегося на него остракизма из общества, почти таким чувством,
каким не билось ни для одной из встреченных им женщин.
—
До чего дошел я! Горничная княгини Шестовой, заводившая шашни со всеми княжескими лакеями — вспомнились ему слова покойного князя Александра Павловича, вдова бывшего писаря квартала — моя жена. Другая горничная
той же княгини, хотя и случайная, принимает меня,
как владетельная принцесса, предписывает мне условия и не терпит возражения, и наконец, этот бывший кабацкий сиделец, по моей милости сделавшийся редактором, осмеливается третировать меня с высоты своего величия!..
Если бы князь Василий обладал прежнею прозорливостью,
то по одному апатичному выражению лица сына он понял бы,
как далек последний не только от искреннего желания исполнить последнюю его волю, но даже вообще от всей этой тяжелой обстановки родительского дома. К счастью для умирающего, он от непривычного волнения ослаб и впал в забытье.
До самой смерти, последовавшей недели через две после описанной нами сцены, он не приходил в полное сознание и умер тихо,
как бы заснув.
Князь Владимир,
как мы знаем, был не только не умен, а прямо «недалек» и совершенно непрактичен. Непрактичностью же отличалась и Агнесса Михайловна, привыкшая жить сперва за спиной матери, потом мужа, а затем князя. Отказывать себе в чем-либо, пока в кармане звучала хотя какая-нибудь возможность, она не могла. Кроме
того, они оба, повторяю, не верили
до самого конца в свое разорение. В этой мысли их поддерживали окружающие.
— Не потому, — продолжал
тот,
как бы отвечая на эту мысль, — что я злорадствую его несчастью, храни меня Бог от возможности допустить себя
до такого настроения даже относительно моего врага. Бог видит мое сердце и знает, что я давным давно безусловно простил ему все
то, что он сделал не лично мне, но близким мне людям — я говорю об Антоне и княжне Лиде.
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были
какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же
до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Я раз слушал его: ну, покамест говорил об ассириянах и вавилонянах — еще ничего, а
как добрался
до Александра Македонского,
то я не могу вам сказать, что с ним сделалось.
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове
до сих пор стучит. Здесь,
как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — //
До нитки разорил! // А драл…
как сам Шалашников! // Да
тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!
Влас наземь опускается. // «Что так?» — спросили странники. // — Да отдохну пока! // Теперь не скоро князюшка // Сойдет с коня любимого! // С
тех пор,
как слух прошел, // Что воля нам готовится, // У князя речь одна: // Что мужику у барина //
До светопреставления // Зажату быть в горсти!..