Неточные совпадения
— Еще бы ему
не согласиться с вами, да еще перед тем,
как попытаться сделать у вас заем, а я так думаю, что он
был бы самый подходящий учитель для княгини Шестовой и с удовольствием воспользовался бы нашей рекомендацией, засмеялся Иван Павлович.
Не прошло и нескольких минут,
как разговор об условиях
был окончен.
С подстриженными под гребенку, седыми
как лунь волосами, всегда тщательно выбритый «по-актерски», одетый постоянно летом в чесунчовую пару, а зимой в черный драповый костюм, он с пяти часов утра уже
был на ногах, ведя таким образом совсем иную жизнь, нежеле знакомая уже нам супруга его, княгиня Зинаида Павловна, и
не изменял своих привычек ни для
каких гостей, которыми дом Шестовых, кстати сказать,
был всегда переполнен.
Свой ежедневный режим княгиня также
не изменяла для гостей, которые, по большей части соседние помещики и губерские власти, по несколько дней гостили в Шестове, ведя себя совершенно
как дома, заказывали себе в
какое хотели время завтраки (два повара, один переманенный князем из клуба, а другой старик, еще бывший крепостной, работали,
не покладая рук, в обширной образцовой кухне), требовали себе вина той или другой марки из переполненных княжеских погребов,
не мешали хозяевам, а хозяева
не мешали им, и обе стороны
были чрезвычайно довольных друг другом.
Появление к ужину,
как и к завтраку,
не было обязательно.
Мужское население города
было без ума от сохранившейся красивой «русской парижанки»,
как окрестили Зинаиду Павловну в Т., но ни один из кавалеров города, несмотря на все ухищрения,
не мог завязать с ней даже мимолетного знакомства.
С одной стороны она сознавала всю неприглядность, всю мелочность, всю суету такой неутолимой тщеславной жажды, стараясь
не признаваться в ней даже самой себе, объясняя свои поступки, для которых эта жажда
была единственным рычагом, иными, более благовидными и даже высокими мотивами,
как желание учиться, любовь к ближним и тому подобное, а между тем, с другой, чувствовала, что эта жажда растет, настойчивее и настойчивее требует своего удовлетворения, и «годы», выражаясь словами поэта, «проходят, все лучшие годы».
Совершенная блондинка, с золотисто-льняным цветом роскошных волос, с миниатюрной, но изящной фигуркой, прелестным личиком прозрачной белизны и нежным румянцем, с ангельским, каким-то
не от мира сего выражением, она
была бесконечно доброй девушкой, обожающей своего старого отца и довольной своим положением, находясь за последние годы безотлучно при нем, так
как он уже несколько лет
не сходил с кресла на колесах, и ведя все домашнее хозяйство.
Видно
было, что ни знание, ни труд
не удовлетворяли ее сами по себе, что она видела в них лишь средства к какой-то другой намеченной ею цели, но увы, эта цель этими средствами
не достигалась, и несчастная княжна,
как шальная, металась из стороны в сторону.
Уженье
было удачно, и они
не заметили,
как наступило время вечернего чая.
— Это
не мешает ей
быть очень хорошенькой. По-моему, она даже лучше твоей ломающейся княжны. Ты, кажется, поторопилась записывать ее в красавицы, или уже слишком снисходительна,
как всякая красивая женщина.
—
Будь благоразумнее и этого
не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно
не нужна. Она нужна мне,
как средство. Я желаю заслужить полное доверие князя, сделаться даже в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился
быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой.
Как поверенный князя, я могу спокойно приезжать сюда по делам, даже гостить, мы
будем видиться чаще. Я
буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
Это
было не так легко исполнить,
как она предполагала.
Как-то вскоре выдался в Шестове день, когда
не было никого гостей.
Тяжебных дел, к сожалению, у князя
не было, так
как вообще он судов недолюбливал и споры с соседями, если они и возникали,
как по т-скому, так и по другим, находящимся в разных губерниях, его имениям, оканчивал миролюбиво.
— А можете и
не ездить, такая же
будете, — вышел в это время из кабинета князь, находившийся с самого раннего утра в дурном расположении духа. — Стану ли я для всяких ваших проходимиц или,
как они теперь называются, курсисток дорогих лошадей гонять. Заведите своих да и катайтесь сколько угодно.
— Способы
есть, но надо выбрать лучший и выгоднейший. Можно уничтожить завещание еще при жизни князя, похитив его, но это рисковано, так
как князь может хватиться и
не найдя написать новое; можно, наконец, похитить его и уничтожить после смерти, но, во-первых, смерти этой надо ждать, а он, кажется, умирать и
не собирается.
—
Не это еще
не все, нам необходимо, чтобы князь умер
как можно скорее, чтобы умер он без завещания, так
как кроме того, что из его состояния двести тысяч идут от нас твоей сестре, а она с таким приданым
не засидится, и эти деньги, с момента ее замужества, пропадут для нас навсегда, сама княгиня по завещанию является очень ограниченною в своих правах на громадное состояние князя, а я желал бы, чтобы эти права ее
были бы обширнее, так
как, имею на нее влияние.
Княгиней он
был недоволен. Она оказалась далеко
не такой тароватой,
как он надеялся, и старалась избегать денежных вопросов.
Парадный подъезд ее выходил на Базарную, так
как по Дворянской улице домов с парадными подъездами
не было.
Гостиная, убранная так же,
как и зала, по-старинному, мебелью красного дерева, с лакированными спинками и мягкими подушками, обитыми коричневым сафьяном, атласными такого же цвета гардинами на окнах, заставленных жардиньерками, полными цветов,
была бы мрачна, если бы
не вышитые подушки на диване, скамеечки и разбросанные там и сям на столиках и креслах белоснежные вязаные салфеточки, придававшие ей уютный и приветливый вид и указывавшие,
как и чистота залы, на заботливую аккуратную женскую руку.
— Да так! С одним моим знакомым
был случай
не в пример необыкновеннее вашего. Жил это он в своем имении Харьковской губернии, сад у него
был при доме большой, а за садом болото. Вот он раз утречком взял ружье, собаку крикнул — Нормой звали — и отправился через сад на болото. Собака вперед убежала и на болоте уже стойку сделала, а он только что к нему подходить стал,
как вдруг из дому лакей бежит.
Долго, под наплывом новых ощущений,
не могла заснуть в эту ночь княжна Лида. Ей представлялось,
как обрадуется дядя, узнав о счастии своей любимицы,
как будет довольна ее ненаглядная Марго.
—
Какое мне дело до ее выбора! — запальчиво произнесла она. — Но все-таки
было бы лучше, если бы эта свадьба
не состоялась никогда.
— Господин Шатов мужем моей сестры
не будет! — с расстановкой,
как бы про себя, добавила она.
—
Как умереть? Ведь он эти дни
был совершенно здоров, весел, ни на что
не жаловался. Вы, доктор, ничего
не замечали в нем опасного?
Несомненно
было одно, что или в кабинете что-нибудь случилось, или же на самом деле князя
не было в нем, так
как иначе этот шум непременно разбудил бы его и он прекратил бы его немедленно одним своим появлением с традиционным арапником.
— Это покажет вскрытие и следствие. Если признают, что князь покончил с собой сам, что он
не был жертвой случайности или преступления, то завещание его,
как самоубийцы, недействительно.
— Кто же,
как не ты,
будешь моим поверенным! — снова обняла его она.
— А в том, что князь отравлен, конечно домашними, так
как посторонних в доме
не было, разве
есть логика? У кого
какие мотивы могли бы
быть для этого? — спросил Карамышев.
Яков задрожал и,
не будучи в силах вымолвить слова,
как сноп повалился на пол.
— Я
не берусь угадывать, — заметил редактор, —
какая участь ожидает подсудимых по этому делу, но твердо уверен, что гражданские истцы останутся
не при чем и таким образом дорого поплатятся за увлечение обстановкой, зеркальными окнами и массивными железными шкафами этого безрассудного, а может
быть, и бессудного банка. Само расположение этой всей залы судебных заседаний невольно утверждает меня в этом мнении.
— Нет, — улыбнулся адвокат, — говорить
будут лишь несколько поверенных потерпевших на крупные суммы, и в том числе присяжный поверенный Гиршфельд,
как поверенный княгини и княжны Шестовых, потерявших в этом банке чуть
не полмиллиона, и многих других.
Гиршфельд
не ограничился одной своей квартирой и нанял другое помещение на бойкой торговой улице, где завел контору и принимал в известные часы. Обстановка конторы также
была роскошна. Кроме того,
как повествовали некоторые московские всезнайки. Николай Леопольдович
был настоящим владельцем скромного Кабинета справок и совещаний, существовавшего в Москве под фирмою отставного полковника Андрея Матвеевича Вурцеля, большого пройдохи, служившего когда-то в штате московской полиции.
Заняться хозяйством ее
не допускали, так
как оно
было всецело отдано метрдотелю и экономике, имевших в своем распоряжении многочисленную прислугу обоего пола.
— Значит вы убеждены, что правило это верно, что отделаться от впечатлений юности трудно, едва ли возможно, что они, нет, нет да и всплывают из глубины души или сердца,
как хотите, и дают себя знать,
не смотря на то, что на смену им явились другие впечатления,
быть может, кажущиеся более сильными? — с расстановкой спросила княжна.
Княжна Маргарита
была очень сдержанна, так
как не знала еще,
как взглянет на это знакомство Гиршфельд, а она уже приучила себя смотреть на все его глазами и выслушивать даже относительно мелочей его мнение.
— Я положительно
не знаю,
как тут
быть! — заключила княжна Маргарита свое сообщение.
Лучшей партии она
не желала бы своей любимой сестре.
Как бы весело
было им ехать за границу, после двух свадеб, вчетвером.
— Я сама
не знаю, что со мною делается: я
как будто проснулась от хорошего, хорошего сна и почувствовала, что это
был только сон.
Комната
была пуста. Усопшая казалось тихо спала, утопая в мягких складках постели. Худенькое тельце
не обрисовывалось под голубым атласным одеялом. Головка наклонилась немного набок, острые линии лица, налагаемые смертью,
не придавали ему страдальческого выражения, оно
было, напротив, совершенно спокойно. Глаза
были закрыты. Золотисто-льняные волосы сбились на бледный лобик,
как бы выточенный из слоновой кости.
Я понял, что
есть другая, высшая любовь — любовь к Богу, который
есть Сам любовь,
как говорит Апостол, и эта любовь, если
не вытеснила из моего сердца ту, все-таки греховную любовь, — я говорю откровенно, — то очистила ее от всего земного и я чувствую, что эта новая, высшая, переполнившая мое сердце любовь способна поглотить первую и в ней одной я найду успокоение моей измученной душе.
Княжна Маргарита Дмитриевна повела свой обычный образ жизни и вскоре казалось, что сестры Лиды у нее
как бы
не было никогда.
Все средства,
как домашние, так еще и по сие время практикующих в Замоскворечьи знахарей и знахарок,
были испробованы, но ничто
не помогало.
Несмотря на то, что при их свиданиях
как и при посещениях Карнеевым Шатова во время болезни, разговор ни одним словом
не касался грустного прошлого, похороненного в могиле княжны Лиды и близкой от нее кельи послушника Ивана, Антону Михайловичу тяжелы
были свидания с ушедшим из мира другом.
Это
было не «ты» двух друзей,
не «ты» двух любовников, так
как таковыми, в узком смысле этого слова, они
не были.
Думал и Николай Леопольдович, но
не попав еще в выдающиеся знаменитости,
как человек рассудительный,
не рассчитывал
быть избранным в число защитников.
— Нет, я постараюсь возвратить ей эти деньги. У меня
есть несколько дел с крупным гонораром в будущем. Еще неизвестно,
как взглянет на все это она и ее доктор, с которым она переписывается чуть
не каждый день. Могут поднять историю и скомпрометировать меня. Ты, конечно, этого
не захочешь?
В голосе его, однако, послышалось смущенье. Константин Николаевич
не проявлялся. Он стал пристально смотреть на опущенную портьеру двери кабинета. Из этой самой двери, четыре года тому назад, впервые он увидел выходящею княгиню Зинаиду Павловну Шестову. Ему так живо представилась эта сцена, что он машинально вскочил с кресла и отошел в амбразуру окна,
как это сделал тогда. Константина Николаевича все
не было.
Я
не допускаю последнего предположения, так
как это
было бы с вашей стороны слишком смело, чтобы
не сказать более.