Неточные совпадения
Княжна, строившая планы своего
будущего, один другого привлекательнее, рисовавшая своим пылким воображением своего
будущего жениха самыми радужными красками, окончательно воспламенила воображение и своей служанки-подруги. Та, со своей стороны, тоже заочно влюбилась в воображаемого красавца
князя и к немым злобствованиям ее против княжны Людмилы прибавилось и ревнивое чувство.
Княжна облегченно вздохнула. Она очень опасалась, чтобы мать, рассердившись на
князя, не отменила поездки. Ехать теперь в Луговое представляло для нее двойной интерес. Несмотря на то что слова матери снова подняли в душе княжны мрачные опасения за
будущее, любопытство увидеть беседку превозмогло даже этот страх, который княжна Людмила чувствовала к ней после рассказа о сделанной в ней роковой находке.
Так решил
князь. Это решение не только совершенно успокоило его, но даже окрылило надежды на радужное
будущее. Если действительно предок его вышел из гроба и явился к нему, то, несомненно, из его слов можно заключить, что он не очень рассержен за нарушение им,
князем Сергеем Сергеевичем, его векового заклятия. Иначе он был бы грозней, суровей и не предостерегал бы его от беды, которая висит над головой любимой им девушки.
При этом первом сказанном невзначай сердечном «ты»
князь Сергей Сергеевич забыл все видения, откинул все опасения о
будущем, подвинулся к княжне Людмиле и, взяв ее за талию, привлек к себе.
Княгиня и княжна между тем, обе успокоившиеся от охватившего их волнения, первая все же не ожидала такого скорого исполнения ее заветной мысли, а вторая первого признания любимого человека, мирно беседовали о завтрашнем визите
князя и об открывающемся
будущем для княжны.
Княгиня Васса Семеновна с истинно русским радушием встретила товарища
будущего мужа своей дочери. Княжна Людмила грациозно присела графу Свиридову. Он, глядя на нее, не мог внутренне не сознаться, что
князь Сергей Сергеевич отнюдь не пел ей вчера особенно преувеличенных дифирамбов.
— Притом вы свой… Вы друг
князя, а друзья моего
будущего сына мои друзья…
Все эти сочувствующие несчастью, обрушившемуся на дом княгини Полторацкой, собрались, повторяем, в Зиновьеве отдать последний долг покойной. Они рассыпались перед молодым
князем в своих сожалениях и тревогах за
будущее несчастной сироты — княжны.
— Мне нужно будет переговорить с ней о нашем
будущем… Ей надо как-нибудь устроиться, — возразил
князь.
Люди преданные пали, судятся как государственные преступники. Враги торжествуют. Великий
князь настроен крайне враждебно.
Будущее было очень мрачно. Одно средство выйти из тяжкого положения — это обратиться прямо к Елизавете Петровне, которая очень добра, которая не переносит вида чужих слез и которая очень хорошо знает и понимает положение Екатерины в семье.
— Я с вами веду,
князь, не светский, а серьезный разговор, мы не болтаем, а решаем наше
будущее.
Неточные совпадения
Вронский посмотрел с удивлением на
князя своими твердыми глазами и, чуть-улыбнувшись, тотчас же заговорил с графиней Нордстон о предстоящем на
будущей неделе большом бале.
Кроме нищеты, стояло нечто безмерно серьезнейшее, — не говоря уже о том, что все еще была надежда выиграть процесс о наследстве, затеянный уже год у Версилова с
князьями Сокольскими, и Версилов мог получить в самом ближайшем
будущем имение, ценностью в семьдесят, а может и несколько более тысяч.
Раз там, за границей, в одну шутливую минуту, она действительно сказала
князю: «может быть», в
будущем; но что же это могло означать, кроме лишь легкого слова?
Вошли две дамы, обе девицы, одна — падчерица одного двоюродного брата покойной жены
князя, или что-то в этом роде, воспитанница его, которой он уже выделил приданое и которая (замечу для
будущего) и сама была с деньгами; вторая — Анна Андреевна Версилова, дочь Версилова, старше меня тремя годами, жившая с своим братом у Фанариотовой и которую я видел до этого времени всего только раз в моей жизни, мельком на улице, хотя с братом ее, тоже мельком, уже имел в Москве стычку (очень может быть, и упомяну об этой стычке впоследствии, если место будет, потому что в сущности не стоит).
Евгению Павловичу показалось, что он и Аделаида еще не совершенно сошлись друг с другом; но в
будущем казалось неминуемым совершенно добровольное и сердечное подчинение пылкой Аделаиды уму и опыту
князя Щ. К тому же и уроки, вынесенные семейством, страшно на него подействовали, и, главное, последний случай с Аглаей и эмигрантом графом.