Неточные совпадения
В дополнение к этому заметим, что по распоряжению
графа Левенвольда на свадьбу Густава Бирона в дом новобрачного приглашены были только те измайловские офицеры, у которых имелись
карета или коляска с лошадьми, а провожать Бирона из дома во дворец, в 2 часа дня, дозволялось без исключения, «хотя и пешками и верхами».
Был первый час дня, когда экипаж
графа Иосифа Яновича Свянторжецкого остановился у избушки патера Вацлава. С запяток
кареты соскочил Яков, открыл дверцы и принял под руки вышедшего из нее своего барина.
«Она будет моей! Она должна быть моей! — неслось в голове
графа, откинувшегося в угол
кареты в глубокой задумчивости. — Во что бы то ни стало… Ценою чего бы то ни было!»
Граф и не заметил, как совершил свой далекий путь.
Карета въехала в ворота дома, где он жил.
Граф Иосиф Янович не торопился, так как знал, что императрица встает поздно и, как говорили про нее, превращает день в ночь. Быть может, такой же образ жизни княжны Людмилы Васильевны Полторацкой заслуживал вследствие этого одобрение ее величества. Одевшись не торопясь,
граф сел в
карету и велел везти себя во дворец.
В подкрепление этой просьбы княгиня пожала Функендорфу руку, и они расстались; а чуть только
карета графа отъехала от подъезда, бабушка сейчас же позвала к себе Ольгу Федотовну и послала ее к модистке, чтобы та принесла ей «коробук самых солидных чепцов». Выбрав себе из них самый большой, с крахмальным бантом на темени, княгиня сейчас же надела на себя этот старушечий чепец и, осмотревшись пред зеркалом, велела, чтоб ей таких еще две дюжины нашили.
Виктор Аркадьевич простоял несколько времени недвижимо, опустив голову на грудь, как бы в каком-то оцепенении, затем повернул направо, к Неве, в сторону, противоположную той, куда поехала
карета графа.
Неточные совпадения
Он прочел и о том, что
граф Бейст, как слышно, проехал в Висбаден, и о том, что нет более седых волос, и о продаже легкой
кареты, и предложение молодой особы; но эти сведения не доставляли ему, как прежде, тихого, иронического удовольствия.
Кузина твоя увлеклась по-своему, не покидая гостиной, а
граф Милари добивался свести это на большую дорогу — и говорят (это папа разболтал), что между ними бывали живые споры, что он брал ее за руку, а она не отнимала, у ней даже глаза туманились слезой, когда он, недовольный прогулками верхом у
кареты и приемом при тетках, настаивал на большей свободе, — звал в парк вдвоем, являлся в другие часы, когда тетки спали или бывали в церкви, и, не успевая, не показывал глаз по неделе.
— Миловидка, Миловидка… Вот
граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет,
граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а из чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад в
карете повез; а как умерла Миловидка, с музыкой в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Перед окончанием дела появился у нас сам
граф: его
карета с гербами раза два — три останавливалась у нашего скромного домика, и долговязый гайдук в ливрее торчал у нашего покосившегося крыльца.
Граф, красный и взбешенный, вышел от отца с угрозами и быстро сел в свою
карету…