Неточные совпадения
— Возмездие! — вскрикнул дико Степан Сидорович и, почти бросив бездыханного
сына на
кровать, вскочил и вышел из комнаты, а затем и из дому, как был, без шапки и без верхнего платья.
— Она знает, где он… Знает наверное и мой
сын… — высказала она вслух свою мысль и резко дернула за сонетку, висевшую у
кровати.
Она поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь в руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у
кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Неточные совпадения
Вошед в комнату, я тотчас узнал картинки, изображающие историю блудного
сына; стол и
кровать стояли на прежних местах; но на окнах уже не было цветов, и все кругом показывало ветхость и небрежение.
— Просто даже вот ни на эстолько тягости не чувствовала! — говорила она, — сижу, бывало, и думаю: Господи! да неужто я тяжела! И как настало время, прилегла я этак на минуточку на
кровать, и уж сама не знаю как — вдруг разрешилась! Самый это легкий для меня
сын был! Самый, самый легкий!
Долго и молча отец ходил по двору, заглядывая во все углы, словно искал, где бы спрятаться, а когда, наконец, вошёл в свою горницу, то плотно прикрыл за собою дверь, сел на
кровать и, поставив
сына перед собою, крепко сжал бёдра его толстыми коленями.
«Полно, варварка, проказничать со мной; я старый воробей, меня не обманешь, — сказал он, смеясь, — вставай-ка, я новые карточки привез, — и подойдя к постели и подсунув карты под подушку, он прибавил: — вот на зубок новорожденному!» — «Друг мой, Андрей Михайлыч, — говорила Софья Николавна, — ей-богу, я родила: вот мой
сын…» На большой пуховой подушке, тоже в щегольской наволочке, под кисейным, на розовом атласе, одеяльцем в самом деле лежал новорожденный, крепкий мальчик; возле
кровати стояла бабушка-повитушка, Алена Максимовна.
Софья Алексеевна просила позволения ходить за больной и дни целые проводила у ее
кровати, и что-то высоко поэтическое было в этой группе умирающей красоты с прекрасной старостью, в этой увядающей женщине со впавшими щеками, с огромными блестящими глазами, с волосами, небрежно падающими на плечи, — когда она, опирая свою голову на исхудалую руку, с полуотверстым ртом и со слезою на глазах внимала бесконечным рассказам старушки матери об ее
сыне — об их Вольдемаре, который теперь так далеко от них…