Вступив в
дом хозяйкой, Дарья Николаевна не преминула, однако, снять драпировку, и изразцовая печь белым пятном выпятилась наружу, внося в убранство комнаты бьющую в глаза дисгармонию.
Неточные совпадения
Годы летели незаметно. Даше Ивановой пошел уже тринадцатый год. Она была в
доме полновластной
хозяйкой, и не только прислуга, но сам отец и мать боялись своей дочери. На Ираиду Яковлевну она прямо-таки наводила панический ужас, а храбрый преображенец-сержант, хотя и старался не поддаваться перед девчонкой позорному чувству страха, но при столкновениях с дочерью, всегда оканчивающихся не в его пользу, часто праздновал труса, хотя не сознавался в этом даже самому себе.
—
Хозяйка, видимо, такая, что лучше и не надо; в
доме порядок, чистота; все блестит, точно вылизано… Хорошая жена из нее выйдет… Такую Глебушке и надо… Он слаб, мягок, добр, хозяйство во всех своих имениях и по
дому запустил, и людей распустил. Эта все повернет по своему, приберет к рукам, как его, так и всю челядь… Я ей мою табакерку подарила, знаешь, ту, с аметистами.
— Именно, бедная, — повторяла генеральша, — и какая она
хозяйка, какой у нее в
доме порядок, а ей всего девятнадцать лет… Что ни говорите, а эта заброшенность в лета раннего детства вырабатывает характер и самостоятельность. Конечно, большинство гибнет, но уж кто выдержит — закаляется как сталь.
Она вместе со своей барышней покидала «красненький домик», сданный заботливой
хозяйкой в наем, и переезжала в
дом Салтыкова, находившийся почти на другом конце Москвы.
Салтыкова побледнела. Дело становилось серьезным. Туча-тучей прошла она в свою комнату. Возвратившиеся слуги не разузнали ничего. В
доме, оживившемся было утром, ввиду хорошего расположения духа грозной
хозяйки, все снова затихло, замерло.
Так веселилась и ликовала Москва, и это веселье и ликованье, казалось, находили свой отзвук и в палатах и хижинах, и лишь, как печальный остров среди моря веселья и радости, Стоял угрюмый
дом Салтыковых на Лубянке, с затворившейся в нем его, когда-то грозной, теперь полусумасшедшей
хозяйкой. С гнетущей и день и ночь мыслью о мести ее бывшей приемной дочери, ходила она взад и вперед по пустынным комнатам, придумывая планы, один другого неисполнимее, при ее отчужденном настоящем положении.
Денег ему не нужно было — своих девать некуда — ему нужна была в
доме хозяйка, чтоб и принять и занять гостя умела, одним словом, такая, которая соответствовала бы тому положению, которое он заранее мысленно для себя приготовил.
«Я, — говорю ей, — Леканида Петровна, в своем
доме хозяйка и все говорить могу; а тебе, если мои разговоры неприятны, так не угодно ли, — говорю, — отправляться куда угодно».
В каждом
доме хозяйки, рук не покладаючи, варили рыбные похлебки, пекли пироги и оладьи, стряпали яичницы, пшенники да лапшенники, пшенницы да лапшенницы, кисели черничные, кисели малиновые, кисели брусничные и другие яства праздничного крестьянского обеда…
— А люди как на это посмотрят, Марко Данилыч? — строго взглянув на него, взволнованным голосом тихо возразила Дарья Сергевна. — Ежели я, отпустивши в чужие люди Дунюшку, в вашем
доме хозяйкой останусь, на что это будет похоже?.. Что скажут?.. Подумайте-ка об этом…
Она давно перестала сердиться на дочь за ее язык и обхождение. Ссориться ей не хотелось. Пожалуй, сбежит… Лучше на покое дожить, без скандала. Марфа Николаевна только в этом делала поблажку. В
доме хозяйкой была она. Деньги лежали у нее. Всю недвижимость муж ей оставил в пожизненное владение, а деньги прямо отдал. Люба это прекрасно знала.
Неточные совпадения
Левин в душе осуждал это и не понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа,
хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать детей.
Анна была
хозяйкой только по ведению разговора. И этот разговор, весьма трудный для
хозяйки дома при небольшом столе, при лицах, как управляющий и архитектор, лицах совершенно другого мира, старающихся не робеть пред непривычною роскошью и не могущих принимать долгого участия в общем разговоре, этот трудный разговор Анна вела со своим обычным тактом, естественностью и даже удовольствием, как замечала Дарья Александровна.
Дарья Александровна наблюдала эту новую для себя роскошь и, как
хозяйка, ведущая
дом, — хотя и не надеясь ничего из всего виденного применить к своему
дому, так это всё по роскоши было далеко выше ее образа жизни, — невольно вникала во все подробности, и задавала себе вопрос, кто и как это всё сделал.
«Ну, что же, надо же ему как-нибудь говорить с
хозяйкой дома», сказал себе Левин. Ему опять что-то показалось в улыбке, в том победительном выражении, с которым гость обратился к Кити…
Недвижим он лежал, и странен // Был томный мир его чела. // Под грудь он был навылет ранен; // Дымясь, из раны кровь текла. // Тому назад одно мгновенье // В сем сердце билось вдохновенье, // Вражда, надежда и любовь, // Играла жизнь, кипела кровь; // Теперь, как в
доме опустелом, // Всё в нем и тихо и темно; // Замолкло навсегда оно. // Закрыты ставни, окна мелом // Забелены.
Хозяйки нет. // А где, Бог весть. Пропал и след.