Неточные совпадения
Наступил сороковой
день со смерти Николая Митрофанова. Кудиныч пришел сопровождать вдову и дочь
на могилу покойного. Дарья Николаевна, видимо, никуда не собиралась, тогда как Правда Яковлевна уже надела
на голову платок.
Со вступлением
на престол Анны Иоанновны, простота прежних времен сменилась великолепием и блеском, как коронация Анны Иоанновны. К этому торжественному
дню польский король Август II отправил в Москву отборнейшие таланты своей дрезденской оперы. Это были итальянцы, между которыми находились знаменитости того времени, превосходные певицы, танцовщики, музыканты. Из числа их особенно отличалась актриса Казанова, мать известного авантюриста Казанова, и комик-певец Педрилло, впоследствии шут государыни.
В этот же
день вся дворня красненького домика знала, что барышня Дарья Николаевна невеста «красивого барина», как прозвали Салтыкова. Фимка, умывшая свое окровавленное лицо
со свежими синяками и кровоподтеками
на нем, узнав, что решилась судьба ее любимой барышни, бросилась целовать руки у нее и у Салтыкова. Она, видимо, совершенно забыла только что нанесенные ей побои и
на лице ее написано было искреннее счастье.
Несмотря
на то, что вернувшаяся Фимка в тот же вечер обнадежила Дарью Николаевну, что тетушка Глафира Петровна не протянет и недели, даже, если ей не дать остатков зелья, Салтыкова при посещении генеральши
на другой
день, хотя и нашла ее слабой, но, видимо, сильный организм старухи упорно боролся
со смертью, защищая от нее каждое мгновение жизни.
Первое время он все опасался розысков
со стороны его помещика, но розысков не было, несмотря
на то, что
со дня его бегства прошел уже год.
Нелюбовь к детям указывает
на чисто механическую связь его родителей, при которых холодная природа также делает свое
дело, нелюбовь к ребенку
со стороны одного из его родителей указывает
на отсутствие чувства нелюбящего свое дитя родителя к другому.
Быть может чистый, лучистый взгляд молодой девушки проникал даже в черную душу этой женщины-зверя, поднимая
со дна этой души лежавшие глубоко
на дне ее угрызения совести.
С тяжелой головой проснулся
на другой
день в своей комнате Костя. Он лежал одетый
на своей постели. Вскочив, он сел
на ней и оглядел свою комнату вопросительным взглядом. Казалось, он искал вокруг себя разрешения какой-то тяжелой загадки. Вдруг, вчерашний вечер и часть ночи, проведенные в комнате Дарьи Николаевны, восстали в его уме
со всеми мельчайшими подробностями. Он схватился за голову, упал снова
на постель, уткнулся лицом в подушку и глухо зарыдал.
Нельзя, впрочем, сказать, чтобы эти толки, в связи с наговорами
на Дарью Николаевну,
со стороны Тамары Абрамовны, не производили некоторого впечатления
на «особу». Иногда, наедине с собой, он чувствовал, что несомненно в домашней жизни Салтыковой что-то неладно, так как
на самом
деле, не могут же люди ни с того, ни с сего рассказывать о ней такие невозможные небылицы.
В то время, когда происходила описанная нами сцена в кабинете «власть имущей в Москве особы», Дарья Николаевна Салтыкова уже встала, оделась тщательнее обыкновенного и занялась хозяйственными распоряжениями.
На нее снова, как говорили дворовые, нашел «тихий стих». Она была
на самом
деле в прекрасном расположении духа и даже говорила
со всеми ласковым, медоточивым голосом. Происходило это от приятно вчера проведенного вечера и от предвкушения сладости сегодняшнего второго свидания.
Мы уже имели случай говорить, что чистое, непорочное существо, волею судеб очутившееся в «салтыковском аду», производило
на Дарью Николаевну гнетущее впечатление, и взгляд светлых, лучистых глаз молодой девушки, видимо, поднимал
со дна черной души «Салтычихи» укоры нет-нет да и просыпавшейся совести.
— Не о тебе речь, Никита Иванович, про других прочих… Ты в иноземных государствах пребывал, в Дании, в Швеции, потом при Павлуше состоять начал, его мне блюдешь… Другие, другие… — как-то даже выкрикнула Екатерина… Или — может сами такими же
делами занимались, тоже как с собаками
со своими крепостными людьми обращались… и обращаются… Так пусть это позабудут… Жестокость, криводушие и лихоимство надо теперь оставить… Я не потерплю… Без пахатника нет и бархатника… Пусть зарубят это себе
на носу.
На дворе стояли уже ранние зимние сумерки, в моленной царил полумрак и свет от лампад перед образами уже побеждал потухающий свет короткого зимнего
дня. Мать Досифея сидела
на высоком стуле,
со строгим выражением своего, точно отлитого из желтого воска лица и подернутыми дымкой грусти прекрасными глазами.
На другой
день Марья Осиповна, снявшая с себя монашескую одежду, принимала своего жениха «в своей гостиной». Не прошло и несколько
дней, как она уже совершенно освоилась
со своей новой жизнью. К счастью очень скоро привыкается.
Екатерина хорошо понимала, что ей, несмотря
на Богом дарованную власть, предстоит нелегкая борьба в
деле этого «урода рода человеческого», борьба
со старыми порядками, с волокитой суда и следствия.
Неточные совпадения
Да черт его
со временем // Нанес-таки
на барина: // Везет Агап бревно // (Вишь, мало ночи глупому, // Так воровать отправился // Лес — среди бела
дня!),
«Пей, вахлачки, погуливай!» // Не в меру было весело: // У каждого в груди // Играло чувство новое, // Как будто выносила их // Могучая волна //
Со дна бездонной пропасти //
На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом
на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил
на саночках // В Екатеринин
день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, //
Со свечкой поискать…
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище
со стороны города глубокою канавой.
На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая
на"деревянного
дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.