Цитаты со словом «иоанн»
Царь и великий князь всея Руси
Иоанн Васильевич покинул столицу и жил в Александровской слободе, окруженный «новым боярством», как гордо именовали себя приближенные государя — опричники, сподвижники его в пирах и покаянных молитвах, резко сменяющихся одни другими, и ревностные помощники в деле справедливой, по его мнению, расправы с «старым боярством».
Царь
Иоанн Васильевич сидел в одной из кремлевских палат, рядом с опочивальней, и играл, по обыкновению, перед отходом ко сну, в шахматы с любимцем своим, князем Афанасием Вяземским.
Иоанн самодовольно улыбался, поглаживая рукой свою бороду, затем откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Да, Афоня, — ласково начал
Иоанн, открывая глаза, — ты молвил сейчас, что не понимаешь моей игры, но едва ли вы все можете проникнуть в мои намерения и в государственных делах. Меня называют тираном, но есть ли в этом правда?..
Иоанн, остановясь, бегло взглянул на Годунова и быстро спросил...
За это-то
Иоанн и любил его и всецело доверял ему, не находя для своих жестоких повелений более достойного и лучшего исполнителя.
— Подождать, брат, надо и не то еще будет! — снова заговорил Малюта. — Откликнется еще не так Прозоровскому обида моя! Сам жив не останусь, а придумаю ему такую казнь, от которой содрогнется сам царь
Иоанн Васильевич!
Сам Петр Великий хотел подражать ему. Это мнение поколебал Карамзин, прямо заявивший, что
Иоанн, в последние годы своего правления, не уступал ни Людовику XI, ни Калигуле, но что до смерти первой супруги своей, Анастасии Романовны, он был примером монархов благочестивых, мудрых, ревностных к славе и счастию государства.
Если верить Курбскому,
Иоанн, до покорения Казани, действовал невольно, по совету бояр, а потом начал поступать по внушению собственного разума и сердца.
Мы вправе лишь сказать одно: кто, как сделал то
Иоанн, в решительную минуту, когда наше войско стремглав бросилось из Казани, преследуемое неприятелем, стал перед ним и остановил робких, кто своею рукою писал правила Стоглава, заботился о торговле, о просвещении, тот не был бегун, не знавший, где укрыться от толпы татар, как описывает его Курбский, или малодушный властитель, которого силою заставили полюбить на время добродетель.
Царь
Иоанн Васильевич родился от второй супруги Василия Иоанновича — Елены Глинской. Сохранилось предание, что будто в момент рождения Иоанна была такая страшная буря, что колебалась земля. Это произошло в 1530 году, а в 1533 великий князь Василий Иоаннович внезапно заболел и скончался.
Подрастая,
Иоанн начал чувствовать тягость этой беззаконной опеки, ненавидел Шуйских, особенно князя Андрея, и склонялся душою к их тайным и явным недоброжелателям. В числе последних были советник думы Федор Семенович Воронцов и воспитатель великого князя — князь Иван Бельский.
Время между тем шло.
Иоанн приближался к совершеннолетнему возрасту. Придворные козни в Кремлевском дворце, а вместе с ними «затруднения» господствующих бояр и число врагов последних увеличивались с каждым днем.
Иоанн молился с необычным усердием, принял от Афанасия благословение, милостиво допустил к своей руке бояр, чиновников и купцов и, вышедши из церкви, сел в приготовленные роскошные пошевни с царицей, двумя сыновьями, с Алексеем Басмановым, Михаилом Салтыковым, князем Афанасием Вяземским, Иваном Чеботовым и другими любимцами и, провожаемый целым полком вооруженных всадников, выехал из столицы, оставив ее население ошеломленным неожиданностью.
«Вследствие чего, — так заканчивал
Иоанн свое послание, — не хотя теперь ваших измен, мы, от великой милости сердца, оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь».
— Но, — сказал
Иоанн, смягчившись, — для отца моего, митрополита Афанасия, для вас, богомольцев наших, архиепископов и епископов, я соглашаюсь паки взять свои государства, но на условиях.
Окруженный опричниками и боярами,
Иоанн, ожидавший его в царских палатах, сошел с трона и пошел навстречу входившему боярину.
С яростным видом, с налившимися кровью глазами, схватил
Иоанн длинный нож, поданный ему Малютой, вбежал по ступенькам трона и с силою вонзил его прямо в сердце дряхлого старца.
Окружив себя новыми, не знатными и даже худородными людьми,
Иоанн все же внутренне не мог не признавать заслуг и доблестей многих представителей старого боярства, им почти уничтоженного, или же изгнанного за пределы отечества, а потому видел в лице преданного вельможного боярина князя Прозоровского украшение толпы своих далеко не вельможных приближенных.
«В сем грозно увеселительном жилище
Иоанн посвящал большую часть времени церковной службе, чтобы непрестанною деятельностью успокоить душу.
В восемь часов шли к вечерне; в десятом
Иоанн уходил в спальню, трое слепых рассказывали ему сказки; он слушал их и засыпал, но ненадолго: в полночь вставал и день его начинался молитвою.
Иногда докладывали ему в церкви о делах государственных, иногда самые жестокие повеления давал
Иоанн во время заутрени или обедни».
Это была обширная комната, в переднем углу которой стояла царская кровать, а налево от двери была лежанка; между кроватью и лежанкой было проделано в стене окно, никогда не затворявшееся ставнем, так как
Иоанн любил, чтобы к нему проникали первые лучи восходящего солнца, а самое окно глядело на восток.
Вспоминает царь, что когда посланные с этою головою принесли ее сверженному митрополиту, заточенному в Николаевской обители, и сказали, как велел
Иоанн: «Се твой любимый сродник; не помогли ему твои чары», Филипп встал, взял голову, благословил ее и возвратил принесшему.
— Он, он прав, а не я! — болезненно вскрикивал
Иоанн.
Иоанн кончил молиться, с трудом приподнялся с пола, в изнеможении опустился на кровать и заметил своего любимца.
Значит он… он… виноват! — с дрожью в голосе воскликнул
Иоанн.
— К кому? — прохрипел
Иоанн и устремил на Малюту пронзительный взгляд.
— Спасибо, спасибо, отец параклисиарх! — шутливо произнес
Иоанн. — Век тебе этой услуги не забуду — тяжесть великую снял ты с моего наболевшего сердца.
Вдруг
Иоанн вскочил, как бы осененный внезапною мыслью.
Вслед за ними, по восхождении солнца, выехал и сам
Иоанн, окруженный тысячами кромешников.
Иоанн окинул его подозрительным взглядом.
— С какими такими? — вскрикнул
Иоанн, и в голосе его прозвучали гневные ноты.
— Исполать и ей, пусть и себе тельце на вольном воздухе нагуляет: ей на красу — мужу на сладость… — заметил
Иоанн…
Бывший при князе Василии стремянной, знакомый нам Тимофей, сдерживал двух отличных борзых собак, тех самых, которыми пожаловал князя перед его отъездом царь
Иоанн Васильевич.
Со времен первого московского князя — собирателя земли русской — Ивана Калиты, князья московские добивались владеть Ливонией, занятой немецкими рыцарями, чтобы открыть себе свободный путь к морю. Решительнее всех своих предшественников действовал в этом случае
Иоанн Грозный.
Вследствие этого часть ливонских земель с городом Ревелем подчинилась Швеции, южные города признали главенство Польши, а земли, лежавшие в смежности с Русским государством, были удержаны последним как завоеванные, и
Иоанн Васильевич решился до тех пор не класть оружия, пока не добудет себе приморских городов.
По свидетельству иноземцев, приезжавших в Россию для торговли, «
Иоанн затмил своих предков могуществом, имеет много врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым и Ногаи ужасаются русского имени» [Н. М. Карамзин. «История Государства Российского». Т. IX.].
Обеспечив себя с этой стороны, освободившись от архипастыря строгого и непреклонного,
Иоанн, подстрекаемый своими любимцами, стал, по прошествии некоторого времени, еще смелее и необузданнее свирепствовать.
Иоанн побагровел от гнева.
Почти то же, через малый промежуток времени, произошло и в Коломне. Под этим городом находились поместья несчастного Федорова. Жители любили его, а этого было достаточно, чтобы
Иоанн признал их всех поголовно мятежниками, достойными кровавой расправы.
— Так, так, Лукьяныч, единый мой верный слуга, все на меня ополчилися: и живые, и мертвые; по ночам сна лишают, так в глаза и мечутся… — стонал несчастный
Иоанн почти в паническом страхе.
— Береги, Лукьяныч, береги… — почти бессознательно шептал
Иоанн и шел на молитву или отходил ко сну.
Эта травля людей медведями происходила под звуки музыки гудошников и накрачеев, которых особый певчий-дьяк обучал брать отменные лады.
Иоанн любил слышать мусикийское согласие, как и столповое пение в храме.
Прошло несколько дней. На дворе стоял ноябрь в самом начале. В Москве ожидали приезда царя по случаю, как шли толки в народе, обручения красавицы-княжны Евпраксии Васильевны Прозоровской с сыном казненного опального вельможи — молодым князем Воротынским, которому сам
Иоанн обещал быть вместо отца.
Было около полудня, когда
Иоанн быстро пронесся по московским улицам с своими опричниками.
— Какая гибель?.. Какое разорение?.. — вскинулся на него
Иоанн. — Что загадки задаешь? Говори прямо, змей лукавый!
— Опять ты за свое! Али кому я милость окажу, али как отличу, сейчас тебе тот ворогом лютым становится, — медленно произнес
Иоанн, обводя своего любимца долгим подозрительным взглядом.
При слове «чары»
Иоанн стал боязливо оглядываться, поспешно креститься и шептать...
Цитаты из русской классики со словом «иоанн»
Ассоциации к слову «Иоанн»
Предложения со словом «иоанн»
- Иоанн тщательно оделся и в сопровождении своей свиты отправился за посланными, которые ехали в большом порядке впереди.
- Иоанн называл себя «гласом вопиющего», что само по себе говорило о многом.
- Иоанн утверждает, что у всех христиан есть какие-то знания, а не то, что некоторые христиане обладают всем знанием.
- (все предложения)
Дополнительно