Неточные совпадения
Анжелика Сигизмундовна с помощью своей
дочери отперла сундук и чемоданы и переменила свой дорожный костюм на более легкое платье. Ирена особенно весело помогала ей разбираться в сундуке, так как
знала, что в нем всегда находилось по сюрпризу для нее и Ядвиги.
— Как жаль, что я не могу остаться. Я боюсь, что если мое отсутствие продолжится долго,
узнают, куда я езжу, откроют это убежище, где скрывается моя
дочь… А я не хочу, чтобы те, которые меня
знают там, даже подозревали о ее существовании! Нет, этого никогда не будет! — прибавила тихо Анжелика Сигизмундовна, и взгляд ее сделался почти суровым.
— Да, — отвечал Облонский, — я очень хорошо ее
знаю… Я бывал у нее, но вас я никогда не видал и даже не
знал, что у г-жи Вацлавской есть
дочь.
В то время, когда князь Сергей Сергеевич Облонский беседовал с Иреной, в обширной столовой княжеского деревенского дома был уже накрыт завтрак на пять персон, так как мы
знаем, что в это лето у князя гостила его старшая
дочь Надежда Сергеевна со своим мужем, графом Львом Николаевичем Ратицыным, и Виктор Аркадьевич Бобров, которого мы видели в театре «Аквариум» вместе с доктором Звездичем.
— Действительно, я хорошо
знаю даму, о которой ты говоришь, — заметил он, усмехаясь, — но дело идет не о матери, а о
дочери.
—
Знал ли ты, что у Анжель есть
дочь? — прибавил он.
— Я особенно этого требую. Эта девочка воспитывается в одном пансионе с моей
дочерью. Они
знают друг друга. Не нужно, чтобы княжна Юлия что-нибудь
узнала. Если Ирена вернется после каникул в пансион, я возьму оттуда мою
дочь. Не следует ей иметь подобных подруг, и я удивляюсь, как этот пансион, пользующийся такой прекрасной репутацией, допускает, чтобы благородные девицы находились в таком смешанном обществе.
Домашние графа — его жена графиня Мария Осиповна, далеко еще не старая женщина, с величественной походкой и с надменно-суровым выражением правильного и до сих пор красивого лица, дочь-невеста Элеонора, или, как ее звали в семье уменьшительно, Лора, красивая, стройная девушка двадцати одного года, светлая шатенка, с холодным, подчас даже злобным взглядом зеленоватых глаз, с надменным, унаследованным от матери выражением правильного, как бы выточенного лица, и сын, молодой гвардеец, только что произведенный в офицеры, темный шатен, с умным, выразительным, дышащим свежестью молодости лицом, с выхоленными небольшими, мягкими, как пух, усиками, —
знали о появлении в их семье маленькой иностранки лишь то немногое, что заблагорассудил сказать им глава семейства, всегда державший последнее в достодолжном страхе, а с летами ставший еще деспотичнее.
— У нас никого нет, — с унынием сказала графиня, — ни я, ни
дочь моя не привыкли к этому, но, доктор… доверить своего сына совершенно чужой женщине я, право, не
знаю, возможно ли это? — докончила она со вздохом.
Ироническая улыбка показалась на губах Анжелики. Во-первых, не заговори Лора с ней таким тоном, она согласилась бы сопровождать графа, а во-вторых, она поняла намеренное желание Лоры удалить ее. Из разговоров графини с
дочерью она
узнала, что князь Облонский ухаживает за последней, и теперь Лора, видимо, боится ее соперничества.
Образ
дочери Анжелики, этого честного, не тронутого растлевающим дыханием жизни существа, неотступно носился перед глазами влюбленного князя. Он не
узнавал себя, насильственно зло смеялся над собой, составлял в уме планы, один другого решительнее, не доводил их до конца, чувствуя, что покорность, безусловное доверие к нему со стороны Ирены создали вокруг нее такую непроницаемую броню, разрушить которую не хватило сил даже в его развращенном сердце.
Как ни тяжел был удар, обрушившийся на нее при известии об исчезновении ее
дочери, сила этого удара увеличилась, когда она
узнала, что похитителем Ирены был не кто иной, как князь.
Невозможно, чтобы человек, который так рискует скомпрометировать легкомысленным выбором удовольствия и так легко забывает, что должен служить примером своим
дочерям, могущим
узнать о его поведении, невозможно, чтобы этот человек представил мне какие-либо возражения, если я прямо и честно буду просить у него руки его
дочери!»
Никто, впрочем, кроме князя Облонского, и не подозревал, что это была встреча матери с
дочерью, так как никто не
знал о существовании Рены, так заботливо скрываемой Анжель.
— Совсем нет, — сказал он, показывая свои белье зубы, — так как если я и
знал, что она ваша
дочь, то не сказал ей, кто ее мать.
Убедившись, как мы уже
знаем, из произведенного ею самою негласного дознания во время пребывания на ферме близ села Покровского, на роковой для нее ферме, что ее
дочь похитил не кто другой, как князь, отдав приказание Ядвиге продать как можно скорее ферму, она через некоторое время устроила так, что отъезд ее за границу стал для всех, знающих ее, несомненен.
—
Знали ли вы, что у Анжель есть
дочь?
— Так что мне почти нечего сообщать тебе. Пока
знай только, что я женщина, не имеющая права быть строгой… ни к какой другой женщине… особенно к тебе,
дочь моя.
— Я не
знаю, — сказала Анжель, — что ответила бы другая мать своей
дочери на все то, что я сейчас выслушала, — я не такая мать, как другие.
Мужчины это
знают, несмотря на то, что это те самые мужчины, у которых были матери, сестры и у которых будут
дочери… нет между ними ни одного, не способного на это преступление после лишнего бокала шампанского, или просто из тщеславия…
— Думаешь ли ты, чтобы он когда-нибудь рассчитывал дать тебе свое имя? Думаешь ли ты, что он это сделал бы, если бы ты и не была моей
дочерью! Ты его не
знаешь! Он никогда не любил тебя… ни на минуту, ни на секунду — он это сделал частию из тщеславия, частию из мести. Ведь он меня ненавидит, и я также ненавижу его. И это будет ему дорого стоить, когда-нибудь я ему отомщу.
— Ваше сиятельство, без сомнения, правы, но нужно
знать, что г-жа Вацлавская говорила своей
дочери, чем она старалась подействовать на нее.
— Я вижу, что вы сердиты на меня, сердиты на мое поведение относительно вас, которое, признаюсь, не было безупречным. Но будем справедливы, всякий другой поступил бы так же на моем месте. Я совершенно случайно встречаю очаровательную молодую девушку и от нее же самой
узнаю, что она ваша
дочь…
— Я заранее
знала, что вы откажете. Я заранее
знала все, что вы будете мне еще говорить… все это заключается в следующих словах: князь Облонский никогда не женится на
дочери кокотки.
— Я сделала все, что было нужно для очистки совести, — вскричала она, — и в чем я поклялась моей
дочери. Теперь кончено. Мы поквитались. Войдем снова в наши роли. Просьба не годится. Ее не было в моем сердце и не было в моем уме. Если я унижалась до такой степени, то
знаю, что отомщу за это! Когда-нибудь вы будете у моих ног, как я была у ваших. Когда-нибудь вы будете умолять меня, как я вас умоляла. Я клянусь вам, что это будет так, также клянусь вам, что Ирена будет княгиней Облонской.
Затем он подумал о том, какую досаду он причинит Анжелике, когда та
узнает, что ее
дочь была у него, а он ее не принял.
Не
зная, что рассвирепевшая мать соблазненной им
дочери могла предпринять против него, и будучи уверен, что она способна на самую страшную месть, он решился опередить ее, обезоружить возвращением ей
дочери и, кроме того, доказать своему старому товарищу, что у него нет недостатка в характере, в чем тот осмелился усомниться.
Она заранее
знала, что все случится именно так, за исключением неожиданного для нее открытия, что
дочь ее замужем за человеком, презираемым ею всеми силами ее души, — за этим низким Перелешиным.
Сергей Сергеевич, отправив Ирену и проводив барона, поехал обедать в дом своей старшей
дочери и все свое утреннее раздражение излил в сцене со своей младшей
дочерью, сцене, о которой мы
знаем со слов самой княжны Юлии, рассказавшей ее Виктору Аркадьевичу в их последнее свидание у него в кабинете.