Сергей Сергеевич наконец первый потерял терпение и стал довольно красноречиво для своих гостей взглядывать на стоявшие на камине изящные часы, вделанные в пьедестал из
черного мрамора модели памятника Петра Великого в Петербурге.
Магазин Марины был наполнен блеском еще более ослепительным, как будто всю церковную утварь усердно вычистили мелом. Особенно резал глаза Христос, щедро и весело освещенный солнцем, позолоченный, кокетливо распятый на кресте
черного мрамора. Марина продавала старику в полушубке золотые нательные крестики, он задумчиво пересыпал их из горсти в горсть, а она говорила ему ласково и внушительно:
Мы были окружены колоннадой
черного мрамора, отраженной прозрачной глубиной зеркала, шириной не менее двадцати футов и обходящего пол бывшей залы мнимым четырехугольным провалом.
В ту же самую злополучную для Биронов ночь к красивому дому Густава Бирона, брата регента, на Миллионной улице, отличавшемуся от других изящным балконом, на четырех колоннах серого и
черного мрамора, явился прямо из Летнего дворца Манштейн с командой.
Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из
черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна не отходила от зеркал, впиваясь в них взглядом. Вот несколько карет проехало мимо, у подъезда же остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти по фигуре, но скорее инстинктивно, она узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь бросилась ей в голову — она быстро ушла к себе в будуар.
Неточные совпадения
Ибо как
черная мозаика в белый
мрамор, так и во все думы и чувства Саши въедалось воспоминание о разговоре и связанные с ним образы; и как не знал Саша, кому принадлежат его мысли, так не понимал и того, что именно
черный Колесников принес ему в этот раз спокойствие и своей тревогой погасил его тревогу.
Бассейн был у царя во дворце, восьмиугольный, прохладный бассейн из белого
мрамора. Темно-зеленые малахитовые ступени спускались к его дну. Облицовка из египетской яшмы, снежно-белой с розовыми, чуть заметными прожилками, служила ему рамою. Лучшее
черное дерево пошло на отделку стен. Четыре львиные головы из розового сардоникса извергали тонкими струями воду в бассейн. Восемь серебряных отполированных зеркал отличной сидонской работы, в рост человека, были вделаны в стены между легкими белыми колоннами.
Ей от роду шел всего двадцать четвертый год; росту она была невысокого, но стройная, шея точно из
мрамора выточенная, плечи круглые, грудь крепкая, носик прямой, тоненький, глаза
черные, живые, белый высокий лоб и
черные, аж досиня
черные волосы.
Вы
черные власы на
мрамор бледный // Рассыплете — и мнится мне, что тайно // Гробницу эту ангел посетил, // В смущенном сердце я не обретаю // Тогда молений. Я дивлюсь безмолвно // И думаю — счастлив, чей хладный
мрамор // Согрет ее дыханием небесным // И окроплен любви ее слезами…
Однажды летом я был на вскрытии девочки, умершей от крупозного воспаления легких. Большинство товарищей разъехалось на каникулы, присутствовали только ординатор и я. Служитель огромного роста, с
черной бородой, вскрыл труп и вынул органы. Умершая лежала с запрокинутою назад головою, широко зияя окровавленною грудобрюшною полостью; на белом
мраморе стола, в лужах алой крови, темнели внутренности. Прозектор разрезывал на деревянной дощечке правое легкое.