Неточные совпадения
Помню только, как изредка по воскресеньям к нам приезжали из пансиона две дочери Б. Меньшая, лет шестнадцати, была поразительной красоты. Я терялся, когда она входила
в комнату, не смел никогда обращаться к ней с речью, а украдкой смотрел
в ее прекрасные темные глаза, на ее темные кудри. Никогда
никому не заикался я об этом, и первое дыхание любви прошло, не сведанное
никем, ни даже ею.
— С кем же ты говоришь? кроме меня и тебя,
никого нет ни
в этой
комнате, ни
в той.
Меня увезли к обер-полицмейстеру, не знаю зачем —
никто не говорил со мною ни слова, потом опять привезли
в частный дом, где мне была приготовлена
комната под самой каланчой.
Дом был пустой — походили они по
комнатам, пошныряли, нигде
никого, а между прочим, некоторые безделицы явно показывали, что
в доме недавно были жильцы.
Через час времени жандарм воротился и сказал, что граф Апраксин велел отвести
комнату. Подождал я часа два,
никто не приходил, и опять отправил жандарма. Он пришел с ответом, что полковник Поль, которому генерал приказал отвести мне квартиру,
в дворянском клубе играет
в карты и что квартиры до завтра отвести нельзя.
У него на кухне готовилось всегда на двенадцать человек; если гостей было меньше половины, он огорчался; если не больше двух человек, он был несчастен; если же
никого не было, он уходил обедать, близкий к отчаянию,
в комнаты Дульцинеи.
Потом он позвал денщика, гусара же, и велел ему ни под каким предлогом
никого не пускать
в эту
комнату. Я снова очутился под охраной солдата, с той разницей, что
в Крутицах жандарм меня караулил от всего мира, а тут гусар караулил весь мир от меня.
Его перевели
в скверную
комнату, то есть дали гораздо худшую,
в ней забрали окно до половины досками, чтоб нельзя было ничего видеть, кроме неба, не велели к нему пускать
никого, к дверям поставили особого часового.
Уверенный, что он сказал нечто едкое, остроумное, Клим захохотал, прикрыв глаза, а когда открыл их —
в комнате никого не было, кроме брата, наливавшего воду из графина в стакан.
В комнате никого, только в незакрытое занавесом окно ворвались лучи солнца и вольно гуляют по зеркалам, дробятся на граненом хрустале. Раскрытая книга валяется на полу, у ног ее ощипанные листья цветка…
Конечно, я мог бы сесть на пол, —
в комнате никого не было; но мне приказано, чтоб я стоял в углу, и я ни за что не хотел сесть, несмотря на усталость.
Так мучился он, трепеща пред неизбежностью замысла и от своей нерешительности. Наконец взял свечу и опять подошел к дверям, приподняв и приготовив револьвер; левою же рукой, в которой держал свечу, налег на ручку замка. Но вышло неловко: ручка щелкнула, призошел звук и скрип. «Прямо выстрелит!» — мелькнуло у Петра Степановича. Изо всей силы толкнул он ногой дверь, поднял свечу и выставил револьвер; но ни выстрела, ни крика…
В комнате никого не было.
Неточные совпадения
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу,
никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел
в ее
комнату. И не думая и не замечая того, есть кто
в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Отвечая на вопросы о том, как распорядиться с вещами и
комнатами Анны Аркадьевны, он делал величайшие усилия над собой, чтоб иметь вид человека, для которого случившееся событие не было непредвиденным и не имеет
в себе ничего, выходящего из ряда обыкновенных событий, и он достигал своей цели:
никто не мог заметить
в нем признаков отчаяния.
Месяца четыре все шло как нельзя лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его
в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по
комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав
никому, отправился стрелять, — целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная кошка проскочила!»
Ноздрев был занят важным делом; целые четыре дня уже не выходил он из
комнаты, не впускал
никого и получал обед
в окошко, — словом, даже исхудал и позеленел.
В сундуках, которыми была наполнена ее
комната, было решительно все. Что бы ни понадобилось, обыкновенно говаривали: «Надо спросить у Натальи Савишны», — и действительно, порывшись немного, она находила требуемый предмет и говаривала: «Вот и хорошо, что припрятала».
В сундуках этих были тысячи таких предметов, о которых
никто в доме, кроме ее, не знал и не заботился.