Разумеется, об Россини и не говорили, к Моцарту были снисходительны, хотя и находили его детским и бедным, зато производили философские следствия над каждым аккордом Бетховена и очень уважали Шуберта, не столько, думаю, за его превосходные напевы, сколько за то, что он брал
философские темы для них, как «Всемогущество божие», «Атлас».
Неточные совпадения
Он даже нехотя отвечал на мои романтические и
философские возражения; его ответы были коротки, он их делал улыбаясь и с
той деликатностью, с которой большой, старый мастиф играет с шпицем, позволяя ему себя теребить и только легко отгоняя лапой.
Все эти вещи казались до
того легки нашим друзьям, они так улыбались «французским» возражениям, что я был на некоторое время подавлен ими и работал, и работал, чтоб дойти до отчетливого понимания их
философского jargon. [жаргона (фр.).]
В тридцатых годах убеждения наши были слишком юны, слишком страстны и горячи, чтоб не быть исключительными. Мы могли холодно уважать круг Станкевича, но сблизиться не могли. Они чертили
философские системы, занимались анализом себя и успокоивались в роскошном пантеизме, из которого не исключалось христианство. Мы мечтали о
том, как начать в России новый союз по образцу декабристов, и самую науку считали средством. Правительство постаралось закрепить нас в революционных тенденциях наших.
Философские споры его состояли в
том, что он отвергал возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность — способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (
то есть даваемые откровением, получаемые верой).
С К.Д. Кавелиным впоследствии — со второй половины 70-х годов — я сошелся, посещал его не раз, принимал и у себя (я жил тогда домом на Песках, на углу 5-й и Слоновой); а раньше из-за границы у нас завязалась переписка на
философскую тему по поводу диссертации Соловьева, где тот защищал"кризис"против позитивизма.
Неточные совпадения
«И разве не
то же делают все теории
философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию
того, что он давно знает и так верно знает, что без
того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к
тому, что всем известно?»
Она знала тоже, что действительно его интересовали книги политические,
философские, богословские, что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из
того, что делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
— Нет, уж если мы разговорились,
то объясни мне с
философской точки зрения, — сказал Левин.
Он вспоминал свои осуждения Тиндалю за его самодовольство в ловкости производства опытов и за
то, что ему не достает
философского взгляда.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в
философские прения со священником, и потому сказал в ответ только
то, что прямо относилось к вопросу.