Неточные совпадения
— Заметили ли вы, — сказал молодой человек, остриженный под гребенку, продолжая начатый разговор о театре, — заметили ли вы, что у
нас хотя и редки хорошие актеры, но бывают, а хороших актрис почти вовсе нет и только в предании сохранилось имя Семеновой;
не без причины же это.
— Отчего же у немцев, — заметил третий, вовсе
не стриженный, — семейная жизнь сохранилась, я полагаю,
не хуже, нежели у
нас, и это нисколько
не мешает появлению хороших актрис? Да потом я и в главном
не согласен с вами:
не знаю, что делается около очага у западных славян, а
мы, русские, право, перестаем быть такими патриархами, какими вы
нас представляете.
— А позвольте спросить, где вы наблюдали и изучали славянскую семью? У высших сословий, живущих особою жизнию, в городах, которые оставили сельский быт, один народный у
нас, по большим дорогам, где мужик сделался торгашом, где ваша индустрия развратила его довольством, развила в нем искусственные потребности? Семья
не тут сохранилась; хотите ее видеть, ступайте в скромные деревеньки, лежащие по проселочным дорогам.
— Этой дорогой я
не думаю, чтоб
мы скоро добрались до решения вопроса, отчего у
нас редки актрисы, — сказал начавший разговор.
Вы, любезный славянин, сколько я понимаю, хотите сказать, что у
нас оттого нет актрис, что женщина существует
не как лицо, а как член семейства, которым она поглощается: тут много истинного.
— Здесь позвольте мне отвечать вам, — заметил европеец (так
мы будем называть нестриженого), — у
нас вообще и по шоссе, и по проселочным дорогам женщина
не получила того развязного права участия во всем, как, например, во Франции; встречаются исключения, но всегда неразрывные с каким-то фанфаронством, — лучшее доказательство, что это исключение. Женщина, которая бы вздумала у
нас вести себя наравне с образованным мужчиной,
не свободно бы пользовалась своими правами, а хотела бы выказать свое освобождение.
— Конечно, такая женщина была бы урод; и по счастию, — возразил славянин, —
не у
нас надобно искать la femme émancipée [эмансипированную женщину (фр.).], да и вообще надобно ли ее где-нибудь искать — я
не знаю. Вот что касается до человеческих прав, то обратите несколько внимания на то, что у
нас женщина пользовалась ими с самой глубокой древности больше, нежели в Европе, ее именье
не сливалось с именьем мужа, она имеет голос на выборах, право владения крестьянами.
— Конечно, из прав, которыми пользуются у
нас дамы,
не все принадлежат европейской женщине. Но, извините, здесь речь вовсе
не о писанных правах, а именно о правах неписанных, об общественном мнении. Что сказали бы
мы сами, если бы в нашу беседу, очень тихую и
не имеющую в себе ничего оскорбительного, вдруг явилась одна из знакомых дам? Я уверен, что и
нам и ей было бы
не по себе;
мы совсем иначе настроиваем себя, если предвидим дамское общество: в этом недостаток уважения к женщине.
Мужчина у
нас не просто мужчина, а военный или статский; он с двадцати лет
не принадлежит себе, он занят делом: военный — ученьями, статский — протоколами, выписками, а жены в это время, если
не ударятся исключительно в соленье и варенье, читают французские романы.
Я думаю, у
нас оттого нет актрис, что их заставляют представлять такие страсти, которых они никогда
не подозревали, а вовсе
не от недостатка способностей.
Если б, в самом деле, у
нас женщина
не существовала как лицо, а была бы совершенно потеряна в семействе, тут нечего было бы и думать об актрисе.
Но если
мы и перешагнули за плетень патриархальности, так
не дошли же опять до той всесторонности, чтоб глубоко сочувствовать прожитому, выстраданному опыту других.
— Очень легко. Расскажите
нам какие-нибудь подробности о ней: ведь
не с неба же она свалилась прямо в «Сороку-воровку» и
не улетела же вместе с безнравственной птицей.
Долго думать было
не о чем; я предложил одному из товарищей, который вовсе
не предполагал ехать, отправиться вместе в N, и через неделю
мы были там.
За последнее винить его
не станем: это у
нас в крови; я, небогатый художник, и он, богатый аристократ, и бедный поденщик, пропивающий все, что выработывает, в кабаке, —
мы руководствуемся одними правилами экономии; разница только в цифрах.
—
Мы —
не расчетливые немцы, — заметил с удовольствием славянин.
— В этом нельзя
не согласиться, — прибавил европеец. — Останавливался ли кто из
нас мыслию, что у него денег мало, например, когда ему хотелось выпить благородного вина? За него говорит Пушкин...
Совсем напротив: чем меньше денег, тем больше тратим. Вы, верно,
не забыли одного из наших друзей, который, отдавая назад налитой стакан плохого шампанского, заметил, что
мы еще
не так богаты, чтоб пить дурное вино.
Лакей бросил косвенный взгляд на управляющего и, видя, что он щелкает на счетах, следственно, совершенно поглощен, отвечал мне полушепотом: «Записочку перехватили к одной актерке; ну, князь этого у
нас недолюбливает, то есть
не сам-то… а то есть насчет других-то недолюбливает; он его и велел на месяц посадить в сибирку».
Пойдемте в ту комнату, здесь могут
нас подслушать;
не думайте, чтоб я боялась, нет, ей-богу, нет.
Он умер скоропостижно; в мрачной боязни ждали
мы шесть недель; они прошли, вскрыли бумаги, но отпускные, написанные
нам, затерялись, а может, их и вовсе
не было, может, он по небрежности и
не успел написать их, а говорил
нам так, вроде любезности, что они готовы.
Он
нас хорошо принял, хорошо поместил, как вы сами видите, даже положил большие оклады,
не стесняя себя, впрочем, точностью выдачи.