Неточные совпадения
Всю дорогу до «Щербаков» и сидя вдвоем за ранним завтраком еще в пустой почти
зале он говорил — и я в первый раз в жизни был очарован таким человеком и таким разговором. Впрочем, я
молчал и, кажется, только единственный вопрос и предложил...
Сам же он всегда был без гроша — раздаст половину, а другую пропьет. А пьян он был постоянно, но всегда тих и безмолвен. Звали его за глаза Кирюшка-Корнюшка, но все любили его. Он напивался
молча, придя в зрительный
зал, неслышно дремал, а то и засыпал в кресле.
У Петра Михайлыча забилось сердце. Он встал и пошел за Власичем в переднюю, а оттуда в залу. В этой громадной, угрюмой комнате был только фортепьян да длинный ряд старинных стульев с бронзой, на которые никто никогда не садился. На фортепьяне горела одна свеча. Из
залы молча прошли в столовую. Тут тоже просторно и неуютно; посреди комнаты круглый стол из двух половинок на шести толстых ногах и только одна свеча. Часы в большом красном футляре, похожем на киот, показывали половину третьего.
Неточные совпадения
Весь этот день Бородавкин скорбел.
Молча расхаживал он по
залам градоначальнического дома и только изредка тихо произносил:"Подлецы!"
В душе ее в тот день, как она в своем коричневом платье в
зале Арбатского дома подошла к нему
молча и отдалась ему, — в душе ее в этот день и час совершился полный разрыв со всею прежнею жизнью, и началась совершенно другая, новая, совершенно неизвестная ей жизнь, в действительности же продолжалась старая.
Финал гремит; пустеет
зала; // Шумя, торопится разъезд; // Толпа на площадь побежала // При блеске фонарей и звезд, // Сыны Авзонии счастливой // Слегка поют мотив игривый, // Его невольно затвердив, // А мы ревем речитатив. // Но поздно. Тихо спит Одесса; // И бездыханна и тепла // Немая ночь. Луна взошла, // Прозрачно-легкая завеса // Объемлет небо. Всё
молчит; // Лишь море Черное шумит…
Сонечка занимала все мое внимание: я помню, что, когда Володя, Этьен и я разговаривали в
зале на таком месте, с которого видна была Сонечка и она могла видеть и слышать нас, я говорил с удовольствием; когда мне случалось сказать, по моим понятиям, смешное или молодецкое словцо, я произносил его громче и оглядывался на дверь в гостиную; когда же мы перешли на другое место, с которого нас нельзя было ни слышать, ни видеть из гостиной, я
молчал и не находил больше никакого удовольствия в разговоре.
Публика
молча разглядывала ее в лорнеты и бинокли; в тишине
зала ныли под сурдинку скрипки, виолончели, гнусавили кларнеты, посвистывала флейта, пылающий огнями
зал наполняла чувственная и нарочно замедленная мелодия ланнеровского вальса, не заглушая сентиментальную французскую песенку, которую мурлыкала Алина.