Неточные совпадения
Вечер, посвященный Акакию Церетели. Группа студентов при входе
в зал подносит букет из роз своему товарищу, студентке, переводчице поэта, и два депутата,
в красных черкесках,
провожают ее до
кресла.
— Ермолова здесь. Я
отвел ей
кресло, все хотят П. А. Никитина послушать. Собственно, я для нее больше и постарался пригласить Павлика. Он не любит выступать
в Москве… Для нее только он и читает.
В десять часов прямо из Кружка на поезд, только для нее и остался, уж я упросил.
Первые ряды
кресел занимали знаменитости сцены и литературы, постоянные посетители Кружка, а по среднему проходу клубочком катился, торопясь на свое место, приземистый Иван Федорович Горбунов, улыбался своим лунообразным, чисто выбритым лицом. Когда он приезжал из Петербурга, из Александринки, всегда
проводил вечера
в Кружке, а теперь обрадовался увидеть своего друга, с которым они не раз срывали лавры успеха
в больших городах провинции — один как чтец, другой как рассказчик и автор сцен из народного быта.
С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели
провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он всхлипивая, молча целовал ее руку.
Неточные совпадения
— Ах, не слушал бы! — мрачно проговорил князь, вставая с
кресла и как бы желая уйти, но останавливаясь
в дверях. — Законы есть, матушка, и если ты уж вызвала меня на это, то я тебе скажу, кто виноват во всем: ты и ты, одна ты. Законы против таких молодчиков всегда были и есть! Да-с, если бы не было того, чего не должно было быть, я — старик, но я бы поставил его на барьер, этого франта. Да, а теперь и лечите,
возите к себе этих шарлатанов.
— Вот он вас
проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил
в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.)
в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище
провожает автора до Рая.] и
провел их
в комнату присутствия, где стояли одни только широкие
кресла и
в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
Все уже разошлись; одна свеча горит
в гостиной; maman сказала, что она сама разбудит меня; это она присела на
кресло, на котором я сплю, своей чудесной нежной ручкой
провела по моим волосам, и над ухом моим звучит милый знакомый голос:
Тагильский пошевелился
в кресле, но не встал, а Дронов, взяв хозяина под руку,
отвел его
в столовую, где лампа над столом освещала сердито кипевший, ярко начищенный самовар, золотистое вино
в двух бутылках, стекло и фарфор посуды.
— Знал. Знаю. Студентом был
в его кружке, потом он
свел меня с рабочими. Отлично преподавал Маркса, а сам — фантаст. Впрочем, это не мешает ему быть с людями примитивным, как топор. Вообще же парень для драки. — Пробормотав эту характеристику торопливо и как бы устало, Попов высунулся из
кресла, точно его что-то ударило по затылку, и спросил: