Неточные совпадения
Основал ее писатель Н.Ф. Павлов и начал печатать в своей типографии в доме Клевезаль, против Мясницкой части. Секретарем редакции был Н.С. Скворцов, к которому,
после смерти Павлова, в 1864
году перешла газета, — и сразу стала в оппозицию «Московским ведомостям» М.Н. Каткова и П.М. Леонтьева.
Приняв от него это благословение, я распрощался с милыми людьми, — и мы с Иваном очутились в выгоревшей, пыльной степи… Дальнейшие подробности со всеми ужасами опускаю, — да мне они уж и не казались особенными ужасами
после моей командировки несколько
лет тому назад за Волгу, в Астраханские степи, на чуму, где в киргизских кибитках валялись разложившиеся трупы, а рядом шевелились черные, догнивающие люди. И никакой помощи ниоткуда я там не видел!
Старик представил меня жене, пожилой, но еще красивой южной донской красотой. Она очень обрадовалась поклону от дочери. За столом сидели четыре дочки
лет от четырнадцати и ниже. Сыновей не было — старший был на службе, а младший, реалист, — в гостях. Выпили водочки — старик любил выпить, а
после борща, «красненьких» и «синеньких», как хозяйка нежно называла по-донскому помидоры, фаршированные рисом, и баклажаны с мясом, появилась на стол и бутылочка цимлянского.
В этом мне пришлось убедиться
года через три
после наших встреч в редакции «Русской газеты».
Это было 28 ноября 1883
года. Вскоре
после этого я встретил Козина с его Мосявкой, и он сказал мне, что в числе задавленных на Рождественском бульваре был и сотрудник «Русской газеты» Свистунов-Ломоносов.
«Московские ведомости» то и дело писали доносы на радикальную газету, им вторило «Новое время» в Петербурге, и, наконец, уже
после 1 марта 1881
года посыпались кары: то запретят розницу, то объявят предупреждение, а в следующем, 1882,
году газету закрыли административной властью на шесть месяцев — с апреля до ноября. Но И.И. Родзевич был неисправим: с ноября газета стала выходить такой же, как и была, публика отозвалась, и подписка на 1883
год явилась блестящей.
Незадолго перед этим цензура закрыла по тем же самым мотивам журнал «Земство», выходивший с 1880
года под редакцией В.Ю. Скалона, постоянного сотрудника «Русских ведомостей». Полоса реакции
после 1 марта разыгралась вовсю!
Мое знакомство с Н.И. Пастуховым произошло в первых числах августа 1881
года в саду при театре А.А. Бренко в Петровском парке, где я служил актером. В этот вечер я играл в «Царе Борисе» Хлопко и
после спектакля с Н.П. Кичеевым, редактором «Будильника», вдвоем ужинали в саду.
Всем сотрудникам, ни разу не оставлявшим его редакцию за все время ее существования, выдано было за несколько
лет до его кончины по пяти тысяч рублей, а
после его смерти все лица, близко стоявшие к его газете, остались если не богатыми, то вполне обеспеченными людьми.
Я застал «Будильник» во время его расцвета. Издательницей была Л.Н. Уткина, а редактором — Н.П. Кичеев. Серьезная беллетристика, лирические стихотворения, юмористика и сатира, насколько они были возможны
после первого марта 1881
года, чередовались в журнале.
Стихотворение потом было где-то напечатано, а Данилов
после крестьянской реформы 1861
года вернулся с Кавказа и стал писать под псевдонимом Волинадо.
После подписки, когда появлялись деньги, появлялись и сотрудники. Такое же тяжелое положение журнала было
после смерти Ф.Б. Миллера, а в 1881
году наследники продали журнал кому-то, а затем он перешел к Александру Викторовичу Насонову.
А.В. Насонов отдал ему издание за долги, но первое время был редактором, а с 1886
года появилась подпись одного Щербова. Узнав это, все лучшие сотрудники ушли, из художников остался один А.И. Лебедев, снова явился из «Будильника» Л.Л. Белянкин,
после чего Щербов издательствовал недолго.
Вскоре
после исчезновения князя прекратился в конце
года и «Курьер», в мае 1895
года вышел снова в новом издательстве Е. Коган, а в сентябре 1896
года под газетой стояла подпись: редактор-издатель Я.А. Фейгин.
Вследствие болезни глаз бросил свою любимую науку и весь отдался литературе: переводил Шекспира, Кальдерона, Лопе де Вега, читал лекции и в 1878
году был избран председателем Общества любителей российской словесности, а
после смерти А.Н. Островского — председателем Общества драматических писателей.
Редактором «Русской мысли» С.А. Юрьев был около шести
лет, а потом
после его смерти редактором был утвержден В.М. Лавров.
В десять ужин, а
после ужина уходит в кабинет и до четырех часов стучит на своем «ремингтоне».
Летом тот же режим — только больше на воздухе. Любитель цветов, В.М. Лавров копается в саду, потом ходит за грибами, а по ночам делает переводы на русский язык польских писателей или просматривает материалы для очередного номера журнала, которые ему привозили из редакции.
Помню, в день, когда тираж «Русского слова» перевалил за сто тысяч — в первый раз в Москве, даже и в России, кажется, — меня угощала редакция обедом за мой фельетон «Ураган». Это было 19 июня 1904
года, на другой день
после пронесшегося над Москвой небывалого до сего урагана, натворившего бед. Незабвенный и памятный день для москвичей, переживших его!
В первом, вышедшем
после 17 октября 1905
года в «свободной России», номере «Русского слова» передовая статья, приветствовавшая свободу слова, заканчивалась так...
Сербия в это время, в 1897
году, была маленьким княжеством, населенным прекрасным трудящимся народом. Она управлялась
после убийства князя Михаила Обреновича его племянником Миланом, вступившим на престол четырнадцатилетним с дурными пороками юношей.
Милан рассчитывал на приданое, но умная Наталья удержала за собой право распоряжения своим состоянием, и Милан опустошал расходами на свой двор казначейство Сербии, которая
после двух войн (1876 и 1877/78
годов) была в 1882
году из княжества провозглашена королевством, к великому неудовольствию народа, боявшегося увеличения налогов.
После юбилейных пушкинских торжеств 1899
года меня вызвали на редакционное совещание в Петербург.
Неточные совпадения
Однако
после этого // Ермил не скоро справился, // С
год как шальной ходил.
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать
лет, а с тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя на железном сундуке.
После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
Стародум. Так. Только, пожалуй, не имей ты к мужу своему любви, которая на дружбу походила б. Имей к нему дружбу, которая на любовь бы походила. Это будет гораздо прочнее. Тогда
после двадцати
лет женитьбы найдете в сердцах ваших прежнюю друг к другу привязанность. Муж благоразумный! Жена добродетельная! Что почтеннее быть может! Надобно, мой друг, чтоб муж твой повиновался рассудку, а ты мужу, и будете оба совершенно благополучны.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил
после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825
году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в
год.
Спустя еще один месяц они перестали сосать лапу, а через полгода в Глупове
после многих
лет безмолвия состоялся первый хоровод, на котором лично присутствовал сам градоначальник и потчевал женский пол печатными пряниками.