Действительно, Н.И.
Пастухов знал всю подноготную, особенно торговой Москвы и московской администрации. Знал, кто что думает и кто чего хочет. Людей малограмотных, никогда не державших в руках книгу и газету, он приучил читать свой «Листок».
Неточные совпадения
«Московский листок». Немного сейчас — в двадцатые годы XX века — людей, которые
знают, что это за газета. А в восьмидесятые годы прошлого столетия «Московский листок» и в особенности его создатель — Николай Иванович
Пастухов были известны не только грамотным москвичам, но даже многим и неграмотным; одни с любопытством, другие со страхом спрашивали...
Н.И.
Пастухов,
узнав от Кичеева и Андреева-Бурлака кое-что из моего прошлого, а главное, его подкупила георгиевская ленточка, со свойственным ему газетным чутьем заметил, видимо, во мне, как он впоследствии назвал, — тягу к репортажу.
Разузнает все репортер, принесет подробное сообщение, а Н.И.
Пастухов лично переделает три-четыре строки и хватит в «Советах и ответах» провинившегося фабриканта, назвав его по приметам или по прозвищу так, что все
узнают; и к суду привлечь никак нельзя.
Наконец, сам Н.И.
Пастухов «загремел» своим романом «Разбойник Чуркин» — тоже два раза в неделю. «Листок» так пошел в розницу, что даже А.М. Пазухина забил. Роман подписывался псевдонимом «Старый знакомый», но вся Москва
знала, что это псевдоним Н.И. Пастухова.
— Репортер должен
знать все, что случилось в городе. Не прозевать ни одного сенсационного убийства, ни одного большого пожара или крушения поезда, — настойчиво поучал меня Н.И.
Пастухов, целыми часами посвящая в тайны репортерства и рассказывая интимную жизнь города, которую
знал в подробностях, вызывавших искреннее удивление.
«Московский листок» сразу увеличил розницу и подписку. Все фабриканты подписались, а Н.И.
Пастухов оригинал взял из типографии, уничтожил его, а в книгу сотрудников гонорар не записали — поди
узнай, кто писал.
Где было это таинственное «там» и кто за что мог рассердиться при чтении вконец безобидной статьи, конечно, и сам редактор этого не
знал, но нужно было «выдерживать фасон», и Н.И.
Пастухов его выдерживал.
Неточные совпадения
Да разве я не
знал, какое сердце // Куплю себе, тебя целуя. Если // У глупого мальчонка-пастуха // Рассудка нет, так вещим сердцем сыщет // Подружку он.
Конон
знал твердо, что он природный малиновецкий дворовый. Кроме того, он помнил, что первоначально его обучали портному мастерству, но так как портной из него вышел плохой, то сделали лакеем и приставили к буфету. А завтра, или вообще когда вздумается, его приставят стадо пасти — он и
пастухом будет. В этом заключалось все его миросозерцание, то сокровенное миросозерцание, которое не формулируется, а само собой залегает в тайниках человеческой души, не освещаемой лучом сознания.
Вся Москва об этом молчала,
знал только один фельетонист «Современных известий»,
Пастухов, но с него Долгоруков взял клятву, что он никогда не заикнется об этом деле.
Больше ничего не помню;
знаю только, что содержание состояло из любви пастушки к
пастуху, что бабушка сначала не соглашалась на их свадьбу, а потом согласилась. С этого времени глубоко запала в мой ум склонность к театральным сочинениям и росла с каждым годом.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился в суд; вот он приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя в селе, в поле… ну,
знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к
пастуху попросить огня в трубку, а в это время к тому подходит другой
пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то
пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у хозяина сын жену убил».