Неточные совпадения
В.М. Лавров
начал кормить его хлебом. Выяснилось, что это его любимец, названный в честь известного адвоката Владимира Алексеевича Федотова, подарившего ему этого гуся. Всякую
птицу, всякого зверя, имевших у него свою кличку и на нее отзывавшихся, любил В.М. Лавров.
Н.И. Пастухов оказался прав. Газету разрекламировали. На другой день вместе с этим письмом
начал печататься сенсационный роман А. Ив. Соколовой «Новые
птицы — новые песни», за ее известным псевдонимом «Синее домино».
Заметив приближающихся людей,
птица начала учащенными шагами описывать круги по траве, все меньше и меньше, и когда мы подошли настолько, что могли разглядеть ее, она взмахнула крыльями и скрылась.
Из лесу на пляшущих
птиц начинает сыпаться иней, потом хлопья снега, подымается ветер, — набегают тучи, закрывают луну, мгла совершенно застилает даль. Птицы с криком жмутся к Весне.
Десять раз выбегал я в сени из спальни, чтоб прислушаться, не едет ли издали экипаж: все было тихо, едва-едва утренний ветер шелестил в саду, в теплом июньском воздухе;
птицы начинали петь, алая заря слегка подкрашивала лист, и я снова торопился в спальню, теребил добрую Прасковью Андреевну глупыми вопросами, судорожно жал руки Наташе, не знал, что делать, дрожал и был в жару… но вот дрожки простучали по мосту через Лыбедь, — слава богу, вовремя!
Неточные совпадения
Подошедши к окну, он
начал рассматривать бывшие перед ним виды: окно глядело едва ли не в курятник; по крайней мере, находившийся перед ним узенький дворик весь был наполнен
птицами и всякой домашней тварью.
— Это —
начало пугачевщины, — говорил он, прикрывая глаза ресницами не сверху, как люди, а снизу, как
птицы.
Юрин
начал играть на фисгармонии что-то торжественное и мрачное. Женщины, сидя рядом, замолчали. Орехова слушала, благосклонно покачивая головою, оттопырив губы, поглаживая колено. Плотникова, попудрив нос, с минуту посмотрев круглыми глазами
птицы в спину музыканта, сказала тихонько:
Рев и бешеные раскаты валов не нежат слабого слуха: они всё твердят свою, от
начала мира одну и ту же песнь мрачного и неразгаданного содержания; и все слышится в ней один и тот же стон, одни и те же жалобы будто обреченного на муку чудовища, да чьи-то пронзительные, зловещие голоса.
Птицы не щебечут вокруг; только безмолвные чайки, как осужденные, уныло носятся у прибрежья и кружатся над водой.
— Послушай-ка, — вдруг
начал он, выпучив глаза и чему-то обрадовавшись, так что хмель почти прошел, — да нет, боюсь, не скажу, не выпущу из головы такую
птицу. Вот сокровище-то залетело… Выпьем, кум, выпьем скорей!