Неточные совпадения
После войны 1812 года, как только стали возвращаться в Москву москвичи и
начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Растопчин издал приказ, в котором объявил, что «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в
неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни».
— Ну-с, так через
неделю чтобы пьеса была у меня.
Неделя — это только для
начала, а там надо будет пьесы в два дня перешивать.
Начиная от «Челышей» и кончая «Семеновной», с первой
недели поста актеры жили весело. У них водились водочка, пиво, самовары, были шумные беседы…
Начиная с четвертой —
начинало стихать. Номера постепенно освобождались: кто уезжал в провинцию, получив место, кто соединялся с товарищем в один номер.
Начинали коптить керосинки: кто прежде обедал в ресторане, стал варить кушанье дома, особенно семейные.
Главной же их специальностью было акушерство. Уже за несколько
недель беременная женщина
начинала просить...
Первые три
недели актеры поблещут подарками, а там
начинают линять: портсигары на столе не лежат, часы не вынимаются, а там уже пиджаки плотно застегиваются, потому что и последнее украшение — цепочка с брелоками — уходит вслед за часами в ссудную кассу. А затем туда же следует и гардероб, за который плачены большие деньги, собранные трудовыми грошами.
Неточные совпадения
— Катерина Ивановна, —
начал он ей, — на прошлой
неделе ваш покойный муж рассказал мне всю свою жизнь и все обстоятельства…
Часто, иногда после нескольких дней и даже
недель угрюмого, мрачного молчания и безмолвных слез, больная как-то истерически оживлялась и
начинала вдруг говорить вслух, почти не умолкая, о своем сыне, о своих надеждах, о будущем…
Самгин знал, что она не кормила своим молоком Дмитрия, а его кормила только пять
недель. Почти все свои мысли она или
начинала или заканчивала тремя словами:
Сердце дрогнет у него. Он печальный приходит к матери. Та знает отчего и
начинает золотить пилюлю, втайне вздыхая сама о разлуке с ним на целую
неделю.
Еще несколько
недель, месяцев покоя, забвения, дружеской ласки — и она встала бы мало-помалу на ноги и
начала бы жить новой жизнью. А между тем она медлит протянуть к ним доверчиво руки — не из гордости уже, а из пощады, из любви к ним.